Октябрьские ведьмы

Я оглянулась на свой ковен. Белые волосы тёти Конни, всегда окружавшие её лицо непокорным нимбом, сейчас свисали жиденькими прядями, а она сама едва стояла, опираясь на мою маму и тётю Пруди. Мамина форма была вся в грязи, на лице от усталости пролегли морщины, всегдашняя улыбка погасла. Тёте Пруди, конечно, было не привыкать к грязи, но и она растеряла всю свою живость. Передо мной были ведьмы, сломленные горем, и никак не воительницы.

Затем я подумала о Мирабель и спросила себя, как бы она поступила. Она уж точно не стала бы лить слёзы. Она была бы вне себя и от злости могла… разнести здесь всё до последнего камешка. Она бы не испугалась схватки с этой угрюмой Морган с кислым лицом, называющей себя «тётей».

И прежде чем я осознала, что делаю, я уже бросилась вперёд и схватила меч.

Глава 29

Буря тёти Флисси улеглась, но ей на смену пришло землетрясение. Пол запрыгал от быстро усиливающейся вибрации, отдаваясь в ногах.

Я обернулась в поисках её источника и увидела огромную серебряную лошадь в блестящей броне и с золотой звездой во лбу.

Это была Бобби – я узнала её по коротким волосатым ногам и манере встряхивать гривой и от неожиданности чуть не выронила меч.

Бобби помчалась прямо на Морганов, вынудив их кинуться врассыпную.

Когда она замедлила шаг, я заметила у неё на спине фигуру – бесстрашную и прекрасную Мирабель, кричащую во всё горло.

– Клем! – В этот момент Бобби резко повернулась ко мне на своих теперь огромных копытах. – Бобби, осторожней!

Бобби слегка сбавила скорость, и Мирабель, наклонившись, протянула мне руку.

Я едва не попятилась, но в последний момент сумела перехватить меч одной рукой и поднять другую. Мы схватили друг друга за запястья. Я успела отметить, какая у неё сильная и тёплая – настоящая! – рука, а в следующий миг она с силой дёрнула меня, и это можно было объяснить лишь магией, судя по тому, как мои ладони закололо.

Оказавшись позади неё, я обхватила её за талию и уткнулась лицом в густое облако фиолетовых кудрей.

В детстве я ни разу не садилась на Бобби верхом, и оказаться у неё на спине сейчас было странно не только потому, что она разрослась до размеров автомобиля и мне приходилось следить, чтобы остриё меча было повёрнуто от нас, но и из-за Мирабель, которая вернулась, которая была жива, и теперь я держалась за неё изо всех сил.

Я знала, что Бобби на нашей стороне, но меня всё равно пугали её размеры и неистовость. Став гигантом, она растеряла всю свою игривость, но всё так же плохо осознавала свои размеры и чем они чреваты для неё и окружающих.

Если раньше от её маленьких копыт было трудно ожидать галопа, то сейчас она неслась на огромной скорости, сея разрушения. Вся пещера колыхалась от её топота, и некоторые провода и кабели начали выскакивать из гнёзд или лопаться от вибраций.

– Вперёд, девочка! – закричала Мирабель, и Бобби визгливо заржала и лягнула задними копытами, подбросив нас.

Тряхнув головой, она поскакала на снова собирающихся вместе Морганов. Несколько из них отпрянули, боясь попасть под копыта.

– Это правда ты? – спросила я Мирабель.

Она раздражённо сдула волосы с глаз, что само по себе должно было послужить подтверждением.

– Я пришла так быстро, как только смогла! – обернувшись, крикнула она с едва уловимой ноткой сожаления.

– Для тебя даже смерть – это слишком «по правилам»? – повысила я голос, и Мирабель засмеялась. Если подумать, я целый год не слышала её смеха.

От злости я не знала, что сказать. После всего, через что я прошла, увидев Мирабель живой, я почти захотела её убить.

– Я тебя оплакивала! – прошипела я в её волосы.

Мирабель повернулась, чтобы взглянуть на меня:

– Не так уж и долго. И глаза у тебя даже не красные и не опухшие, так что ещё и не особо старательно. – Она снова отвернулась вперёд и наклонилась к гриве Бобби. – Мы бы пришли раньше, но прежде ей надо было объясниться.

– Ей? – повторила я. – Кому «ей»? Что произошло?

– Смотри! – Мирабель потянула за гриву, призывая Бобби развернуться. Та взвизгнула, но повиновалась, при этом меня опасно потянуло вбок, и я едва не сорвалась.

Пещера позади нас взорвалась чёрными крыльями. Только теперь я уже знала, что они не целиком чёрные, а с вкраплениями бежевого и коричневого. Гигантский сокол, летящий во главе, спикировал к полу, и на моих глазах его силуэт пошёл рябью.

И птица обратилась ведьмой.

Причём ведьмой в общепринятом смысле слова: с длинными спутанными волосами, в грязной изорванной одежде, с безумными глазами. Я твёрдо знала, что никогда её раньше не видела. Разве что… нет, я её видела. Много раз на протяжении всей своей жизни.

Я вспомнила, как нас преследовали тёмные птицы: как они нападали на тыкву, как ворвались в дом, как кружили у обрыва в ожидании…

Нет, они нас не преследовали. Они нам помогали.

Всё это время она нам помогала. И если бы в моих лёгких оставался воздух, я бы задохнулась от озарения.

– Темми! – воскликнула тётя Флисси, и я ещё никогда не слышала, чтобы она говорила таким голосом: пронзительным, как если бы она надрывно пела или кричала, и преисполненным счастья и грусти.