Окутанная тьмой (СИ)

Слова Лии были словно глоток свежего, отрезвляющего воздуха, которого сейчас не хватало, которого было так мало здесь, в этой маленькой, темной, душной комнатке. На лице Хартфилии появляется легкая улыбка, когда она ощущает, хотя и знает, понимает, что все это ложь и умелая иллюзия, созданная сестрой – тонкие, прохладные пальцы, касающиеся самыми кончиками ее руки, держащей кулон. Все же даже ложь порой бывает полезной и в этот момент Люси убеждается в этом еще сильнее, ведь она спасает ее, помогает принять верное решение и выбор не впервые. Пальцы Лии крепко сжимают запястье, ощутимо впиваясь острыми ногтями, поворачивают, медленно, осторожно, чтобы не спугнуть еще сильнее, направляют руку Люси прямо под ее сердце. В этот момент Люси прекрасно видит уверенность сестры, ее осознание, что другого выбора просто нет, но страх мерзким облаком окутывает девушку с ног до головы. Хартфилия чувствует легкий, успокаивающий поцелуй в висок, чувствует, как сестра тихо обнимает ее за плечи и тяжело вздыхает с самым неподдельным сожалением. Люси уверена, что была бы возможность, то Лия, не раздумывая, переняла бы всю ее боль на себя – у Лии была всегда лишь одна проблема – неподвластный синдром старшей сестры. И сейчас она вновь пытается сделать весь путь Люси как можно проще, легче, но кое-где она, видимо, проглядела и ей остается только быть той невидимой тенью, как и раньше.

Все действия, ощущения, чувства настолько правдоподобны, натуральны, что Люси на одно короткое мгновение полностью поддается этому чувству защищенности, поддержки и, совсем позабыв о боли, об осколках, впивающихся во внутренности, глубоко вздыхает, резко, уверенно врезаясь когтями в кожу. Тупая боль начинает беспрерывно пульсировать в висках, глаза на секунду становятся пустыми, остекленевшими, расширенными от боли. В чувства более или менее ее приводят осторожные, такие же успокаивающие прикосновения сестры. Крепко стиснув зубы, до скрежета, Хартфилия еле слышно стонет, возвращаясь в реальность, сильнее, еще глубже проталкивая ладонь вперед, хорошо, даже слишком четко, ощущая и свои когти, разрывающие преграду, и кулон, и его цепочку, небрежно тянущуюся следом.

Железо слишком неприятно холодило внутри, но даже оно не перебивало, просто не могло перебить всю ту боль, которая моментально разносилась по телу все новыми и новыми порциями, достигая всех самых дальних, маленьких клеточек. Мгновенная слабость, полнейшее неподчинение тела, полу прикрытые глаза с такими же расширенными зрачками, вздохи – каждый, будто ножом по сердцу – рваные, короткие, неглубокие и все, как один, болезненные. Все так же опираясь спиной на стену, скользя свободной, вовсе не слушающейся рукой рядом, пытаясь найти, схватиться за что-нибудь, зацепиться за опору, которой рядом просто нет. Уже полностью сидя на полу, продолжая держать кулон в себе, чувствуя как что-то знакомое, вновь начинает бушевать, негодовать там, Люси с новой силой раскусывает губы, пытаясь привести себя в чувства, ведь теперь прикосновения холодных пальцев Лии просто недостаточно. Из свежей, тонкой ранки на губе начинает сочиться кровь, которую Хартфилия тут же слизывает и от этого, как ни странно, становится немного, но легче, хотя звон в ушах так и не прекращается.

«Боль… Я уже почти не помню, как это, мелкий, но сейчас, когда я рядом с тобой, пускай и частично, я могу снова вспомнить это чувство, обрывками. Я знала, что ты не позволишь и потому не сказала, что разделила эту боль на нас двоих и, ты знаешь, эта жалкая половина, пришедшая ко мне, пронзила мое сердце насквозь, чуть не свела с ума. Это невыносимо, невозможно сдержать все болезненные стоны и крики, так и рвущиеся наружу, невозможно привыкнуть к этой боли, невозможно и перетерпеть ее, как бы ни пытался. Это ужасное чувство, которое постоянно преследует людей, демонов, да и тебя тоже, мелкий, она постоянно ходит за тобой по пятам, настигая в самые трудные моменты. И я не понимаю, как ты терпишь, я не могу объяснить тебе, что чувствую, что ощущаю внутри себя, вновь осознав каково это, как мерзко чувствовать себя настолько беспомощной, вовсе не имеющей никакой защиты и силы, чтобы дать опор. Теперь я поняла, я вспомнила и уже никогда не забуду, просто не посмею забыть, что это… Боль…»

«Боль, лишь половина…»