Окутанная тьмой (СИ)

— Стой, девочка моя, остановись, моя родная, куда же ты собралась? — на тонкую детскую руку, судорожно и безрезультатно дергающую ручку двери, легла женская рука, крепко обхватив тонкими пальцами запястье девочки, болезненно стиснув его. — Идем назад! — грозно прикрикнула женщина легко, без каких-либо усилий дернула Анастейшу на себя и та, будучи не в силах противостоять, потеряв всякую веру и опору, подалась вперед. Опустив голову, девочка замерла, будто собираясь с мыслями, чувствами, так некстати овладевшими ею, подняла глаза — по-детски наивные, лишенные азарта, жестокости, но полные боли от предательства, правды. В них блестели слезы — невинные и чистые, как и у всех детей.

— Пусти! Ненавижу тебя, отпусти меня, это ты, ты убила папу, ты, чертова ведьма, отпусти и сгинь! — девочка дернулась назад, со всей злостью и яростью глядя в удивленные глаза женщины. В воздухе повис запах крови, быстро вернувший Райто серьезный, решительный вид, а Анастейша, не меняя выражение лица, зажимала пальцами царапины на запястье.

— Тише, глупая, разве тебе было плохо с твоей любимой тетушкой? Я была идеальной матерью для тебя, думаешь, что с моим братом, твоим папашей, тебе было бы лучше? Я вырастила тебя, я воспитала, ты моя, только моя, ты принадлежишь, только мне и никуда не пойдешь! — глаза девочки вновь предательски заслезились от боли и той прочитанной книги, где все было подробно описано, во всех деталях, как в записях сумасшедших. Описано слишком подробно, все эти воспоминания разом, будто лезвие, шаркнули по хрупкому детскому сознанию, добивая демонессу окончательно.

— Райто, Райтик, пожалуйста, прошу тебя, Райто, пожалуйста, убей ее! — детский лепет стремительно перерос в серьезную угрозу, от которой женщина вздрогнула, отшатнулась, переводя взволнованный, испуганный взгляд на Райто — но тот молчал, даже не шевельнувшись. Он застыл, ждал, будто надеялся и думал, что ему послышалось или что еще секунда и Анастейша изменит свое решение, ведь эта женщина, пускай и долго, мучительно врала, но вырастила ее с пеленок. Так неужели, узнав всю горькую правду можно так просто и бесповоротно взять и возненавидеть близкого, родного демона, своего родственника? Вот только ответа на этот вопрос Райто не знал и просто ждал, пока Анастейша вновь не заговорила, теперь уже серьезно, не находясь под порывом своих чувств. — Райто, ты слышишь, что я говорю? Убей ее, это приказ.

Райто было противно, оттого что он так детально, слишком хорошо помнил тот момент — душераздирающий, пронзительный женский крик, больно режущий своим звоном по слуху, темно-алая кровь, окрасившая стену позади, когда его клыки сильно и глубоко впились в мягкую, свежую плоть. Он стоял над женщиной, не отпуская ее плечо, но, следя за ее лицом — ртом, открытом к немом крике, но теперь оттуда вырывались лишь беспомощные хрипы, дрожащие тонкие руки, побелевшие еще сильнее, они тянулись к нему, к его шее, будто желая задушить. Но только ее силы уходили быстро, вместе с кровью, уже образовавшей под ней лужу, вместе с закатившимися глазами и тонкой струйкой крови, стекающей из уголка губ вниз по щеке. Райто корил себя за то, что так хорошо запомнил ее лицо, ее руки, ее крики, глаза и вкус крови, который до сих пор казался ему отвратительным.

Анастейша же даже не отвернулась и смотрела за всем внимательно — она не боялась крови и смертей, не боялась закатывающихся глаз и лиц, искривлённых в агонии, она просто желала убедиться, что эта женщина поплатилась за все, что сделала. Анастейше была по душе эта картина, но она не вызывала улыбки или насмешки — темная кровь, худое, костлявое тело в черном кружевном платье, ее любимый, верный Райто весь перемазанный в крови, в этой поганой, тошнотворной крови. Она не боялась, не сожалела, по красней мере, сейчас, когда была здесь и видела все своими глазами. Чувство злости, ненависти, презрения к тете быстро закрыли ей глаза, не давая подумать, найти правильный ответ на вопрос, так сильно терзающий ее душу — «Зачем она так поступила с отцом?». Вот только вспыльчивый характер маленькой демонессы тут же загорелся ярко-красным огнем, не угасая, а наоборот, полыхая с новой силой, еще яростнее, сильнее, подпитывая ее злобу и ненависть.

— Идем, Райто, уже скоро они найдут ее, а после и нас, — тихо проговорила она и, легко дернув за темную нитку на шее тети, вытащила из-под платья резной ключ, тут же засовывая его в замочную скважину, проворачивая несколько раз. — Он не простит мне этого никогда, ты защитишь меня, Райто? — все, что овладевало ее сознанием, затуманив его, отступало, приводя Анастейшу в чувства, возвращая ей тот детский, невинный вид.