Окутанная тьмой (СИ)

— Госпожа, вставайте быстрее! — Анастейша лениво открыла глаза, огляделась, что-то неразборчиво, сонно бормоча, но, увидев беспокойство Райто и почувствовав что-то неладное, резко распахнула глаза, подняв голову, смотря прямо над собой в потолок — и ее глаза расширились от страха и ужаса, вспыхнувшего в ее душе. Бежать к двери и пытаться выбраться через нее, было бессмысленно, и потому Райто, не тратя ни секунды, бросился к окну, выглядывая на улицу — все было тихо и пусто, даже слишком тихо, но в тот момент он не обратил на это никакого внимания. Это был второй этаж, но что им была эта высота, они легко и просто выберутся отсюда, всего секунда — две и все будет в полном порядке, и Анастейша будет в безопасности, как ей и обещал Райто. Девочка, испуганно, не отрывая взгляд, смотрела на черное пламя, плавно граничащее с ярко-рыжим, таким, к которому девочка привыкла. Но вот черный огонь — она догадывалась, знала, кому принадлежит он, различала силу, узнавала ее, чувствовала и понимала, что он пришел за ней, чтобы отомстить. Поддавшись страху, Анастейша не видела и не слышала ничего, что происходило вокруг — ни треск досок над головой, под ногами и за дверью, не слышала звон разбитого окна, не слышала крики Райто — она просто осознавала, что это конец, ему не нужен Райто, ему нужна только она. Кое-как девочка пришла в себя, только когда Райто потянул ее за край платья, проговаривая что-то вслух, наверное, успокаивая, обещая вытащить отсюда, вот только Анастейша понимала, что ничего не выйдет, но к окну подошла, заранее зная, что сделает и как поступит, ведь кто-то из них должен выжить.

— Мне очень страшно, Райто, это он, он пришел за мной, и он заберет меня, мою жизнь, он — Дьявол, — лицо Анастейши побелело еще сильнее, и девочка обессиленно разжала пальцы, отпуская плед, который тут же упал у ее ног.

— Неважно, госпожа, я ведь обещал защитить вас, так? Я защищу вас, давайте, моя маленькая госпожа, прыгайте. Я сдержу свое слово, верьте мне, — Райто в отличие от маленькой демонессы думал не о своей смерти, он думал о том, как бы выбраться из этой ловушки, как бы спастись и вытащить отсюда свою хозяйку. Потому он и торопил ее, зная, что еще немного и все здание просто сгорит, им нельзя быть здесь.

— Я, я боюсь, Райто, я боюсь, — замявшись, произнесла девочка, стоя боком и прекрасно видя, как этот черный огонь вырисовывает ее смерть, она видела это, но молчала, понимала, что Райто должен жить и она хотела этого — он лучшее и самое дорогое, что у нее есть, было и будет…

— Давайте, госпожа!

— Нет, Райто, мне страшно, давай сначала ты, а я за тобой, хорошо? — Райто не чувствовал, не видел подвоха в этих словах, будучи слишком увлеченным их спасением, а тем временем Анастейша врала, надеясь и зная, что ответ на этот вопрос не изменится никогда.

— Хорошо, — Райто помнил, как, не оборачиваясь, просто боясь увидеть, что огонь вот-вот и подойдет к его хозяйке, бесстрашно прыгнул вниз, пытаясь показать ей свою храбрость, уверенность и пытаясь дать ей ту надежду, которой в детском сердечке уже не было. Сердце Анастейши было наполнено тревогой и радостью, ведь ее Райто был спасен — она знала, что он не тронет его, ему нужна только Анастейша. Райто обернулся и увидел, как улыбнулась Анастейша — горько, печально — он не знал и не понимал, почему она не прыгает, но после, будто пытаясь объяснить и донести до него причину, ее маленькие ладошки легли на невидимую преграду, которая не пропускала ее, не выпускала из дома. Она плакала, слезы беспрерывно скатывались по бледным щекам, которые совсем недавно касались шерсти Райто, пытаясь согреться, найти в нем защиту, что-то говорила, касаясь руками той тонкой грани, которая отделила их раз и навсегда, нервно оглядывалась назад, на огонь, который подходил все ближе, но она продолжала улыбаться, жалея только об одном — что времени так мало.