Окутанная тьмой (СИ)

Голос диктора пронзительно и раздражающе прозвучал на весь стадион, сначала оглушив, а после уже и начав действовать на нервы своей непередаваемой радостью, но Хартфилия сдержалась, только хмыкнув в сторону, ведь скандалы им здесь ни к чему. Саблезуб — неплохая гильдия, не слабая, но и не такая уж безумно сильная, непобедимая, если постараться, как следует, то можно легко вырвать победу из их рук. Мастер данной гильдии, он же светлый дракон Стинг, подходил к своим обязанностям более ответственно, правильно, теперь и смотреть на их балкон было не страшно. Никаких ухмылок и безудержного желания перерезать их всех, только обычные беззаботные, добродушные улыбки и подбадривания обоих участников боя похлопываниями по плечам и объятиями. Теперь они казались совершенно другими, более приятными людьми, как для общения, так и для честной битвы за первенство. Было приятно осознавать, что всё же эти ребята никакие не убийцы и лжецы, что они могут честно, с помощью собственных сил и усилий, выйти на первые строки рейтинга.

Ещё несколько ободряющих, веселых слов от ведущих, довольная улыбка Короля, сдержанная, почти серьёзная его дочери, и всех четырёх волшебников попросили спуститься на арену для начала боя, под оглушительные вопли и аплодисменты толпы. Гажил, отпустив Леви, но, не забыв поправить её шарфик, делая ещё один оборот вокруг её шеи, начал оглядываться, потому, как Нацу до сих пор не объявился. Началась суматоха, искали последнего, кто его видел, быстро пройдя по каждому магу в отдельности — Джувия, чуть не плача, клялась, что ему сказали о финале и что из их дома он ушёл за час до начала. Ей, конечно, поверили, успокоили, но факт оставался фактом, противники уже на арене, а Драгнила на стадионе так и нет. Да и Люси не чувствовала его рядом, хотя допускала возможность, что это чужие запахи беспощадно перебивают его.

— Привет, Люси, — тихо раздалось за спиной, и Хартфилия, насмешливо улыбаясь, обернулась. Нацу собственной персоной стоял напротив неё, не тревожась, что уже давно пора идти, он только улыбался, так по привычному тепло и наивно, и глаза его блестели как раньше — утонуть в них и не спастись не страшно. Сомнений не было, все мучения Кина вчера были не напрасны, Драгнил получил свои чувства назад, включая боль, от которой был готов так легко избавиться. Но даже она, хотя бы её маленькая капля, должна быть в каждом, было бы глупо всё время улыбаться, радоваться, стоя на месте, не получая испытаний судьбы, чтобы проверить свою стойкость, силу духа.

— И тебе привет, — Хартфилия замирает, смотрит ему прямо в глазах, понимая, с горечью осознавая, что не в силах противостоять, не в силах оторваться, отвернуться и уйти, слишком уж притягателен, чарующ огонь в них. Именно по этому взгляду, порой детскому и наивному, а порой взрослому и серьёзному, Люси скучала, хотела увидеть и увидела. Одно дело видеть эти глаза в темноте, различая только едва заметные блики, искорки в них, а другое при свете дня, видя всё, всю душу, которая по-прежнему открыла перед ней. — Ваш выход вообще-то уже объявили, Гажил волнуется, как и все, а ты здесь стоишь, будто прячешься, — за этой перегородкой, стеной, отделяющей от балкона, их не было видно, а весь шум крики, перекрывали их голоса. Люси с насмешливым упрёком хмурится, сводит брови, изображая своё нескончаемое недовольство по этому поводу, хотя и знает, что Нацу не верит, ему смешно, ему нравится.

— Я слышал, когда шёл сюда. Сейчас с мыслями соберусь и пойду, — «Лжец» — так и хочется выкрикнуть Люси. Ведь пускай она и не чувствовала его запаха, затерявшегося среди множества других, но она ощущала на себе чужой взгляд, и теперь, когда Драгнил стоит напротив, он пропал, у неё больше нет сомнений, да и его глаза итак всё показали. — И кстати, Люси, я помню всё, что было ночью, — с совершенно серьёзным видом проговаривает маг, а Хартфилию дрожь пробивает, ведь, по сути, по её размышлениям, он не должен был помнить, причём не только это, но и пожар в гильдии. Теперь вновь всё идёт не по плану, не так, как рассчитывала Люси, и это неприятно, выходит, что Нацу помнил всё — и объятия, и поцелуи, и её инициативу в этот раз. Вот только ей не стыдно за своё поведение, за свои прикосновения, стоны, мысли, желания, ей не стыдно за ту ночь ни капли. — Мне понравилось, и прости за укусы, было больно? — с наивностью пятилетнего ребёнка протягивает маг, осторожно оттягивая край рубашки в сторону, внимательно глядя на, в его памяти, искусанные ключицы и шею — там чисто, кожа идеально ровная, бледная. — Зажило? Но всё равно, прости, — притянув Люси к себе, тихо проговорил Нацу, целуя её в висок, улыбаясь. И Хартфилии было безумно тепло в этих объятиях, даже жарко, казалось, что воздуха просто не хватает, но вырываться она не смела, прикрывая глаза, зарываясь пальцами в его волосы.