Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

— Четыре. Эту трагедию я досмотрел во всех ее четырех актах. Кстати, 13 июля 1989 года, когда уже прошло почти два года с момента разделения, Саша Калягин прислал мне письмо, где выражал готовность к договорным отношениям и подчеркивал: «МХАТ меня интересует не как коллектив, а только чисто творчески и только до тех пор пока Вы в этом театре». Собственно, это и есть моя личная катастрофа, когда не как коллектив — говорит актер такого уровня, такого уникального таланта. Потом были еще и еще письма. Крупных — четыре, не меньше. Я их сохранил и даже как-то перечитывал. Сложные, болезненные для обоих разговоры о «моем тоне», о ткани спектакля, о вводах, о способах поддержать дело или угробить. В письме от 17 мая 1991 года Саша все-таки говорит об общем деле, и у меня теплеет на сердце, потому что все прочее — в основном обвинения в мой адрес, что для меня театр — главное. А 30 августа 1994 года он пишет мне: «Учитель! После мучительных раздумий о Борисе Годунове — я пришел к выводу, что мне не стоит репетировать роль Бориса — и поэтому я отказываюсь от роли», а далее излагаются причины. Я предлагал ему играть Бориса в очередь. Он сказал, что это мое намерение поставило его в тупик. «Не сочту себя уязвленным, если Вы возьмете роль себе. Вам она по плечу, по масштабу».

Я взял роль Бориса Годунова себе. Одному себе. Потом был ноябрь 1997 года, когда Союз театральных деятелей России провел благотворительный гала-концерт в помещении театра, и Калягин, председатель СТД, написал мне благодарственное письмо со словами «Дорогой Олег Николаевич, мой Учитель! Нет слов… Я счастлив… низкий поклон за всё…». И еще было на том же бланке письмо через год, когда мы отмечали 100-летие Театра. В письме Саши были очень сильные, по-человечески точные слова, за которые я ему безмерно признателен. Он написал: «Да, у всех, кто считает себя причастным к искусству Художественного театра, был достойный повод праздновать так, как он считает возможным. Так совпало сегодня, что в стране кризис, в театре кризис, что же с этим делать? Так и жить — не притворяясь. Как живем, так и празднуем. И не надо отчаиваться, не надо впадать в уныние». Он беспокоится искренне, он против фальши, он думает о моем здоровье — это все есть в письме… вот такие дела.

«Чтобы был театр»

С 1 по 12 декабря 1985 года Ефремов был в Буэнос-Айресе с лекциями о наследии Станиславского. Нашел в Аргентине благоговейное отношение к Чехову. Вернулся в приподнятом настроении.

14 декабря он выступил на районной партийной конференции Фрунзенского района Москвы. Только что он вернулся из Латинской Америки. Сообщил, что в Аргентине встречался с людьми искусства, пережившими черные времена диктатуры, и пообещал, что новые формы, в которых так нуждается МХАТ, будут найдены, сравнил 1985 год с 1956-м, с настроениями после ХХ съезда партии, пообещал бороться с парикмахерскими настроениями: «Вас не беспокоит?» Сказал, что надо беспокоить и говорить правду.

Характерна фраза, которой он закончил свое выступление: «Я уверен, что через 5 лет очередная партийная конференция, в преддверии XXVIII Съезда Партии, будет проходить в Проезде Художественного театра, в нашем историческом здании, и мы будем там больше говорить о радостных вещах, чем сегодня. Для этого давайте работать. Серьезно работать. Ответственно работать!» Через пять лет сбылось только здание — оно сбылось еще в 1987 году. Всего остального уже не могло быть. Никогда.

В 1986 году театральная общественность с ним во главе создает Союз театральных деятелей вместо Всероссийской театральной организации. Машина времени: на Севере в 1943-м О. Н. еще не знал, что станет студентом Школы-студии МХАТ. И тем более — что в 1986-м решится реформировать театральное общество всей страны.

ВТО было крепким орешком: даже в 1943-м проводило совещания. Подносишь к лицу газету того времени — словно поворачивается живой глобус, о жизни которого ты ничего не знаешь, кроме басен. Страна боролась с врагом, и когда теперь пишут, что боролись все, только по газетам понимаешь, что действительно — все. Каждый на своем месте. Пишет газета «Литература и искусство»: «Во второй половине октября Всероссийское театральное общество созывает трехдневное совещание об оперетте. На совещании будут обсуждены основные проблемы развития жанра советской оперетты и вопросы репертуара опереточного театра в дни Отечественной войны. В повестке дня три основных доклада <…> Совещание заслушает также выступления И. Дунаевского, Т. Хренникова, Б. Александрова…»

Об этом совещании, посвященном — в 1943 году! — проблемам оперетты, надо помнить и понимать, почему важен театр народу. Что бы ни было — а проблемы оперетты в разгар боевых действий могут вытащить из-под поезда целую цивилизацию. Театр — это важно. Театр — это всё. Театр — как линия фронта.

— Олег Николаевич, а зачем вы в 1986 году закрыли ВТО и учредили СТД?

— Чтобы провинциальные театры ожили, вылезли из-под дурной мхатовской плиты, заговорили о жизни.