Ольга, княгиня русской дружины

– Ну, у вас тут так говорят. Все орут. Одни уходят, другие приходят, потом опять те – и все орут.

– Позови… кого-нибудь.

Умная Соколина поняла, о чем она: ушла и вернулась с Логи-Хаконом.

Он вошел осторожно, поклонился княгине. Потом сел возле лежанки и зажал ладони между колен.

– Что происходит? – уже почти твердым голосом, только хрипло от плача, спросила Эльга.

Она с трудом моргала опухшими веками и радовалась, что в избе полутемно. Были дела поважнее, чем ее горе. Необходимость что-то делать все это время отсвечивала где-то за пеленой слез, и сейчас Эльга уже не могла ее не замечать.

– Я собираюсь мстить, – спокойно, как о естественном деле, сказал Логи-Хакон. – Вопрос сейчас в том, найдется ли в Киеве довольно людей, чтобы пойти со мной, или придется подождать, пока придут Тородд и Альдин-Ингвар.

Тут все было ясно. Тородд и Логи-Хакон – родные братья Ингвара, Альдин-Ингвар – двоюродный. Они обязаны мстить ради чести рода и своей собственной. Это не вопрос, вопрос лишь – когда и как это лучше устроить.

– Но еще есть Моровлянин, – продолжал Логи-Хакон, и тут его лицо омрачилось. – Он говорит, что сказал еще не все, у него еще есть важный разговор, но он должен сперва объявить об этом тебе. Я догадываюсь, что это за разговор! – с досадой воскликнул он. – Наверняка он сейчас тебе заявит, что является наследником киевского стола.

– Каким наследником? Ингвару не нужны наследники, у него есть соправители. А к Святше послали? – вдруг спохватилась Эльга.

– Да, – Логи-Хакон кивнул. – Я сразу послал к Тородду, он теперь живет ближе всех. И просил, чтобы он от себя уведомил Святшу и Альдин-Ингвара.

Эльга еще раз постаралась собраться с мыслями. Гонцы уже скачут. Войска собираются. Люди строят замыслы о дальнейшей судьбе киевского стола и Русской державы. У нее больше нет времени плакать.

– Пусть мне дадут умыться и одеться, – она взглянула на Соколину. – А ты, Хакон, найди Олега, и пусть он зайдет ко мне, когда его позовут.

Логи-Хакон беспрекословно поднялся и вышел. И только нагнувшись над лоханью, чтобы умыться, Эльга осознала: деверь слушается ее, как если бы его старший брат был жив.

Свежеумытые глаза вновь налились слезами, заболели опухшие веки. И Эльга усилием воли заставила себя собраться. Когда твой дом горит, надо не плакать, а спасать детей, добро и скотину. Иначе, кроме слез, ничего в твоей жизни и не останется.

Поскорее бы приехал Святша! Эльга не видела сына уже год; наверное, он уже так вырос, что она его не узнает. В этом возрасте отроки так быстро растут и меняются… Ему уже тринадцать. При обычном положении дел ему бы следовало жениться года через три, но раз так вышло, можно сделать это уже сейчас. И он станет взрослым мужчиной, полноправным наследником отца.

Эльге вдруг нестерпимо захотелось увидеть сына. Теперь он – та часть Ингвара, что осталась с ней. Ее защита и опора. А сама она обретет новую силу в заботах о нем. Но никакое чудо не могло прямо сейчас перенести его сюда с берегов Ильменя. Нужно было набраться терпения.

Пока она умывалась, Соколина и Полазка приготовили ей на ларе одежду. Эльга надела свежую сорочку, потом взглянула на платье. Из тонкой фризской шерсти, оно было бело как снег, с тонкой строчкой черного узора по вороту и рукавам.

Что это? У нее ведь не было такого платья.

– Остроглядова боярыня с дочерями шила, – пояснила Соколина.

О боги! Это же «печаль»…

Эльга посмотрела на Соколину, одетую в почти такое же платье. Девушка недавно потеряла отца, а она сама – мужа… Снова запросились слезы, но она стиснула зубы: зря, что ли, умывалась холодной водой, пытаясь привести в порядок опухшее лицо?

Она потрогала щеки, глаза. Пожалуй, на люди выходить пока не стоит…

– Позови Олега, – велела она, одевшись и сев на ларь.

Светильников пока зажигать не велела, и лицо ее скрывала полутьма.

Тихо ступая, вошли двое: сперва Логи-Хакон, потом Олег Моровлянин. Оба почтительно поклонились и по ее знаку сели напротив.

– Я слышала, родич, у тебя есть ко мне еще какой-то разговор, – сразу начала Эльга, не зная, долго ли сможет сохранять спокойствие. – Слушаю тебя.

– Я был весьма огорчен, узнав, что между вами и древлянами возник разлад, но молил Бога, чтобы не дошло до пролития большой крови, – начал Олег. – Всем сердцем скорблю, что этот раздор привел к такому печальному исходу. Христианам в таких случаях бывает легче: что бы ни случилось, с ними остается Бог, и его любовь и поддержка дают им опору…

– Ты за Христа пришел проповедовать? – жестко оборвал Логи-Хакон. – Не утомляй княгиню.

Эльга ощутила прилив благодарности к деверю: речи Олега лишь терзали ее сердце, не приближая к сути дела.

– Знаешь, родич, мне довольно своей скорби, – поддержала она. – Я хочу услышать, на чьей ты стороне и будешь ли содействовать мести за моего мужа. Для мужчины это более подходящее занятие, чем выражать скорбь.

– Если говорить о мести… мне трудно вести об этом речь, ведь я состою в родстве не только с тобой, но и с… с князем Маломиром. Моя дочь замужем за его племянником Володиславом, как ты знаешь.