Олигархический транзит

После завтрака палубной команде было велено собраться на корме. Старпом сам пришёл туда в каске и рукавицах, переодевшись в рабочую тужурку. Народ стекался медленно. Болтун Сикорский был тут как тут, занимал разговорами подошедшего раньше других Бугаева. Говорили опять о женщинах. Судя по доносившимся до старпома репликам, практикант недоумевал, как моряки, имеющие на берегу семьи, выдерживают многомесячную разлуку с женами. Ведь кроме собственных неудовлетворённых потребностей их каждодневно должны терзать муки ревности. Даже самая стойкая и верная молодая женщина может не выдержать долгой разлуки и когда-нибудь уступит чужому натиску… Неужели морская работа, как бы она ни оплачивалась, стоит таких переживаний? Допустим, эти проблемы мало заботят людей пожилых или бесстрастных, таких, как старпом или, к примеру, электромеханик, но большинство…

— А вот насчёт Лайнера вы ошибаетесь, — звонко возразил Александр Васильевич. — Он как раз очень, очень… Помните Высоцкого? В общем, сексуально озабочен. У него есть на этот счёт своя теория, наверняка вы её ещё услышите от него. Но скажите, что за штука эта ваша верность, как именно вы её себе представляете? Одна любовь до гроба и больше никогда и ни с кем? Вот у меня дома как раз молодая жена, мы любим друг друга, но мне не придёт в голову давать ей клятву в вечной верности, так же как немыслимо, на мой взгляд, требовать такой клятвы от неё. Хотя вы правы, наверное. Иной раз в конце рейса мерещится: приходишь ты домой, а там уже кто-то прочно занял твоё место, и тебе предлагается поразмышлять о превратностях жизни на лестнице…

Появились боцман Ругинис с Иваном Егоровичем. Вразвалочку вышел из надстройки расхристанный Жабин, уселся на кнехт, всем видом выражая недовольство.

— Не сиди на холодном, болеть будешь, — заметил старпом.

— Лучше бы о другом побеспокоились! — отпарировал Жабин, набычившись.

— Надо обо всём думать заранее. Пока молодой, не чувствуешь, а с годами скажется… Ну что, все собрались? Идем в трюм?

Боцман не двинулся, стоял молча. Жабин продолжал сидеть, опустив голову.

— Вы в курсе дела? — спросил старпом. — У нас сместился груз, пока ещё не очень сильно. Но если выйдем так в океан, можем плохо кончить. Надо поставить растяжки, всего-то на полдня работы.

— Надо так надо, — сказал Сипенко. — О чём тут ещё разговаривать.

— Я останусь на палубе, — сказал Жабин, не отрывая глаз от палубы. — Буду троса подавать.

— Хорошо. Вы? — Старпом повернулся к Ругинису.

— Я уже высказывал вам своё мнение и не хотел бы здесь излагать его ещё раз, — с немецкой педантичностью отчеканил Ругинис. — Вы можете мне приказать, но я попрошу сделать это в письменной форме.

— А судно? — спросил старпом. — Вас не тревожит опасность, которая грозит судну и нам всем?

— Это не моя проблема.

— Не буду никого принуждать, — тихо сказал старпом. — Только стыдно должно быть.

Механик Сикорский, чувствуя неуместность своего присутствия при этом тяжёлом разговоре, тихонько отошёл и скрылся в надстройке.

— Бугаев, вы как? — спросил старпом.

Миша слушал перепалку в полной растерянности. Посмотрел вопросительно на боцмана, потом на Ивана Егоровича, перевёл глаза на старпома. Видно было, что дело не в страхе, он пытался решить для себя какую-то трудную задачу.

В это время сверху загремела по трапу торопливая дробь, подкатился Андрей Чернец, наглухо застегнутый в чёрный китель:

— Прислан в ваше распоряжение. Там на мостике капитан с третьим помощником, я не нужен.

— Я тоже иду! — торопливо подтвердил Бугаев. — Иду, конечно.

Но тут внезапно вмешался Иван Егорович со своей щербатой улыбочкой:

— Тебе лучше тоже троса подавать. Наверху руки будут нужны.

Старпом посмотрел на старшего матроса с удивлением. Иван Егорович был явно не в себе, разволновался, даже немного вспотел, морщинистые щёки разрумянились.

— Идёмте, там решим, — сказал старпом, надеясь, что всё как-нибудь разъяснится.

Так и вышло: только основная группа ушла вперед, Сипенко потянул Акимова за рукав, зашептал:

— Мальца бы туда не надо. Ему ещё жениться, детей заводить.

— Иван Егорович, я в этом смысле тоже не могу зарекаться. Да и вы молодец хоть куда, — пошутил старпом. — В чём дело-то? Вы тоже верите в эту ерунду?

— Как ерунда! Не ерунда. Не надо бы мне говорить, да только… Там при погрузке в порту один яшшик немножечко разошёлся, я заглянул… Короче, узнал, видел такое, когда на флоте служил. Имели дело. Вроде закрыто, в контейнере, а всяко может быть… Но я об этом никому не говорил, вам первому, не подумайте чего!

У Акимова всё задрожало внутри.

— Идите к трюму, скажите всем, чтобы ждали меня, — сказал он. — Я сейчас.

Капитан стоял на мостике в своей обычной позе, широко расставив ноги, опершись прямыми руками на поручень перед иллюминатором, устремив взгляд вперед.

— Без лоцмана в проливах обойдёмся, — рассудительно говорил он третьему помощнику. — На хрен нам лоцман? Сами пройдём. Имеем право. Так, Юрий Дмитриевич?