Олимпионик из Ольвии

Весь следующий день Тимон не выходил из дому. Всё это время тётушка Эвмена, оказавшаяся женщиной необыкновенно заботливой и сердобольной, то и дело накладывала на глаз Тимона полотняные тряпочки с какими-то чудодейственными мазями. И её старания оказались ненапрасными: уже к вечеру опухоль под глазом исчезла. Да и синяк стал менее заметен.

Феокл, одолжив у хозяев корзинку, подался с утра на рынок заготовлять на дорогу провизию.

* * *

А ранним утром следующего дня (это был третий день первой декады месяца скирофориона) Тимон и Феокл засобирались в дорогу. Пристроив на спины котомки с харчами, одеялами и небольшой палаткой, они, поблагодарив хозяев за гостеприимство, тепло с ними простились.

— Может, всё же наймёте если не повозку, то хотя бы мула? — счёл нужным предупредить путников Лемох. — Дорога предстоит неблизкая — больше одиннадцати сотен афинских стадий[179]. Самое малое — пять дней пути. Подумайте!

— Спасибо за хороший совет, — ответил Феокл. — Но раз уж мы решили идти пешком, значит, идём пешком. Ты-то ходил в Олимпию пешком? Ходил! И я когда-то ходил. А Тимон чем хуже нас? К тому же после этого путешествия мой подопечный будет иметь хоть какое-то представление о том, что такое Эллада.

— В таком случае — счастливо! Пусть оберегает вас в пути Зевс[180]. А Тимону успехов на играх! Без оливкового венка не возвращайся! И вот ещё что. Когда, возвращаясь, доберётесь до Пирея, непременно зайдите к нам. Если я не поплыву в Ольвию, то устрою вас на какое-нибудь попутное судно.

Лизис вызвался проводить путников до Дипилонских ворот. Прощаясь с ним, Тимон едва не пустил слезу:

— Жаль мне с тобой расставаться, Лизис... Ты замечательный парень!

— Я думаю, Тимон, мы должны ещё увидеться с тобой. Больше того — я уверен в этом, — сказал Лизис.

В первой же роще, которая встретилась путникам после выхода из Афин, Феокл, отыскав подходящее буковое дерево, вырезал два длинных посоха и заострил у них по одному концу, превратив их в нечто, похожее на копья. На вопрос Тимона, зачем это нужно, ответил:

— Идти нам с тобой предстоит далеко, а в пути всякое может случиться. Вот и будем иметь на всякий случай какое-никакое оружие.

Всё, что встречалось путникам в дороге, не оставляло Тимона равнодушным. А многое приводило в восторг не меньше, чем Афины с их дворцами и храмами.

Тимону впервые пришлось слышать неумолчное разнообразное птичье щебетанье и наслаждаться одуряющим запахом всевозможных цветов, в изобилии растущих в тамошних лесах и на лугах.

Удивляли и восхищали парнишку леса и рощи. И не только потому, что идти в их тени было намного приятнее, чем на открытом пространстве под солнечными лучами, а больше потому, что он впервые видел такие скопища деревьев. К тому же самых разнообразных. Ведь вокруг Ольвии простиралась безбрежная холмистая степь, однообразие которой нарушали лишь редкие хуторские сады да одинокие тополя.

В местных лесах преобладал дуб. Попадались более-менее знакомые ели, бук и платан. Но были и такие деревья, которые Тимон видел впервые. Например, кипарисы. Особенно удивили его финиковые пальмы. И прежде всего, своими необыкновенно вкусными орешками. Тимон хотел было припрятать несколько, чтобы высадить их в Ольвии. Но Феокл отговорил его от этой затеи, растолковав, что в ольвийской почве и при тамошнем холодном зимнем климате финиковые пальмы, как, впрочем, и все другие виды пальм, расти не будут.

Богатыми леса Эллады оказались и на различное зверьё. То и дело едва ли не из-под ног путников выскакивали напуганные зайцы и дикие кролики. Нередко можно было видеть, как в густой траве мелькнёт шустрая рыжая лиса, или как куда-то торопится, обычно утром или под вечер, неуклюжий, сердито похрюкивающий барсук. Изредка встречались шакалы, дикие свиньи и даже рыси, которых Тимон поначалу принимал за больших кошек. Несколько раз Тимон и Феокл видели больших рогатых оленей. Правда, издали. Волки на глаза не попались ни разу, но их протяжный заунывный вой, доносившийся из отдалённых чащоб, слышать приходилось не раз. Особенно по ночам.

А вот с медведем привелось встретиться, что называется, нос к носу. И встреча эта едва не закончилась плачевно для путников. Случилось это на третий день путешествия, когда они, мирно беседуя, бодро шагали по землям Сикионии[181]. Лес, который встретился на пути Тимону и Феоклу, был не таким уж и дремучим. И тем не менее...

Первым плетрах в трёх от себя увидел медведя шедший впереди Тимон.

Косолапый, забравшись в густой малинник, лакомился сочными ягодами и настолько был поглощён этим занятием, что наверняка не заметил бы путников, если б те шли тихо. Но Тимон, который впервые увидел такое диковинное животное, не сдержался, чтобы возбуждённо не воскликнуть:

— Дядюшка Феокл! Посмотри-ка вон туда! Что это за зверь такой большущий?

— Не шуми! — прицыкнул на Тимона педотриб, которому был известен свирепый нрав этого могучего зверя. — Это медведь!