Олимпионик из Ольвии

К сожалению, предупреждение Феокла оказалось несколько запоздавшим. Услышав голоса, медведь оставил свою малину, поднялся на задние лапы и, увидев людей, грозно зарычал. Неизвестно, что он при этом подумал — то ли ему не понравилось слово «зверь», то ли решил, что людятина вкуснее и полезнее ягод... Как бы там ни было, но косолапый тут же оставил малину и пустился вдогонку за путниками.

— Чего это он? — озадаченно спросил Тимон, всё ещё не понимая, какая им грозит опасность.

— Удирать надо! И как можно быстрее! — крикнул вместо ответа Феокл и указал на ближайшее дерево: — Давай вон к тому дубу! И лезь на самую верхушку!

— А ты? — наконец в голосе Тимона послышались тревожные нотки.

— Я за тобой!

Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, медведь оказался на удивление резвым бегуном. До дуба оставалось ещё плетра два, а треск ломаемых мишкой сучьев уже слышался близко, почти что за спиной.

Но вот наконец и дуб. Тимон проворно влез на дерево. С неменьшей прытью за ним последовал Феокл. Не стал терять даром времени и медведь. Подбежав к дереву, он, не долго раздумывая, тоже стал карабкаться на него, полный решимости добраться до людей. К счастью, Феокл, в отличие от Тимона, не оставил свой посох под деревом и имел теперь чем обороняться. Для начала он тупым концом упёрся в морду зверя. Медведю это не понравилось, и он попытался избавиться от посоха. Для этого ему пришлось отпустить ветки, за которые он держался передними лапами. В результате мишка потерял равновесие и, ломая ветки, кубарем скатился вниз. Шлёпнувшись на землю, покряхтел, порычал от боли, но от намерения полакомиться человечиной не отказался. Тут же, угрожающе рыча, он снова полез на дерево. И хотя Тимон и Феокл взобрались почти на самую верхушку дуба, вскоре совсем близко под ними уже слышалось сердитое кряхтенье медведя.

На сей раз, видя, что намерения зверя самые серьёзные, Феокл миндальничать с ним не стал. Он поставил на нос медведя свой посох, но теперь уже заточенным, острым концом, и резко с силой нажал на него. Из носа медведя брызнула кровь, и тот, дико взревев от боли, с шумом и треском полетел вниз и тяжело грохнулся оземь. На сей раз, поспешно вскочив на ноги, он не полез назад на дерево, а, прихрамывая на одну лапу, без оглядки поковылял к лесу, не переставая при этом утробно реветь.

Поднятый медведем гвалт вызвал в лесу настоящий переполох. Беспокойно затрубили олени, тоскливо завыли волки и шакалы, по-собачьи затявкали лисы, с тревожным карканьем поднялись в небо вороны, дружно заквакали лягушки. И долго ещё доносился из леса удаляющийся рёв медведя.

Спустя какое-то время Феокл и Тимон слезли с дуба и продолжили свой путь, живо обмениваясь впечатлениями от недавнего происшествия.

Больше до конца пути никаких приключений с путниками не случалось, если не считать кратковременного ливня, который настиг их к концу пятого дня пути на подходе к Элиде. Но промокли Тимон и Феокл не так чтобы уж очень: на их счастье, в это время они проходили неподалёку от платана, который и укрыл их от дождя своей густой кроной.

Встречались путешественникам, конечно, и люди: такие же, как и они, путники, работающие в поле крестьяне, одинокие пастухи, сборщики ягод, лесорубы, косцы. И хотя путь в Элиду был более-менее знаком Феоклу — когда-то в молодости ему уже приходилось совершать пешее путешествие в этот город, — он не упускал случая уточнить расспросами, на правильном ли они пути.

За пять дней путешествия Тимон и Феокл пересекли земли Аттики, Мегары, Коринфа, Сикиона, Ахайи, Аркадии и, наконец, Элиды. И лишь на двух сторожевых заставах воины-пограничники поинтересовались, что они за люди и куда держат путь.

Ночевали путники где придётся, там, где их заставала ночь: в ночлежном доме в Коринфе, с пастухами у костра, в деревенском сарае на сеновале, а то и на опушке рощи, на густом упругом мху в своей крошечной палатке.

* * *

Седьмого скирофориона Тимон и Феокл достигли цели своего путешествия. Поднявшись на очередную возвышенность, которые всё чаще стали встречаться на их пути, они увидели наконец Элиду, которая лежала перед ними, как на ладони.

— Вот мы и пришли... — устало выдохнул педотриб и, положив руку на плечо Тимона, добавил: — Это и есть Элида, в которой нам предстоит прожить целый месяц.

Элида разочаровала Тимона. Он думал увидеть город хотя бы такой, как Ольвия. А то и побольше. Элида же оказалась большой деревней с раскиданными по холмам и долинам среди виноградников, садов и рощ кирпичными домиками. Правда, кое-где были видны и большие дома. И даже самые настоящие дворцы. Но всё это было нагромождено хаотично, без какого-либо намёка на единую планировку, на прямые улицы, на площади.