Олимпионик из Ольвии

— О! Это длинная история! — начал издалека Феокл. — Но знать её тебе не помешает. Тем более как будущему олимпионику. Так вот, слушай... Когда-то в давние времена этими краями, то есть Писой, правил грозный царь Эномай. А у этого царя Эномая была дочь Гипподамия — девушка необыкновенной красоты. Слава о её красоте разнеслась по всей Элладе, и, понятное дело, от женихов не было отбоя — ехали отовсюду. Да все, как один, знатные и богатые. И каждому из них Эномай, прежде чем приступить к процедуре сватовства, предлагал состязания на колесницах. Условия гонок были простыми: жених стартует первым, Эномай — несколько погодя. То есть царь давал своим соперникам фору. И если жениху удастся первым достичь финиша, то он становится мужем Гипподамии и царём Писы. Если же Эномай догонит жениха, то того ожидает смерть от царского копья. Все женихи соглашались на такие, как им казалось, безобидные условия. И ни одному из них, а всего сваталось к царевне тринадцать женихов, не удалось избежать смерти. А всё — благодаря лошадям Эномая, которых ему подарил сам бог морей Посейдон и которым не было равных во всей Элладе.

— Но женихи Гипподамии, конечно, не подозревали об этом, — догадался Тимон.

— Вот именно. Потому-то с такой лёгкостью они и принимали условия царя.

— А зачем этот Эномай убивал всех подряд женихов Гипподамии? — поинтересовался Тимон. — Неужели среди них не было ни одного, достойного её руки?

— Почему? Были. И даже очень достойные. Ведь попадались среди них и царские сыновья. А убивал их Эномай потому, что когда-то оракул напророчил ему смерть от руки собственного зятя. Вот Эномай и избавлялся таким способом от будущих зятьёв.

И неизвестно, сколько ещё погибло бы юношей от руки царя Писы, если бы не заявился свататься к Гипподамии Пелопс, сын малоазийского царя Тантала[197]. Эномай и этому претенденту на руку Гипподамии предложил сперва посостязаться с ним в гонке на колесницах. Пелопс, хоть и был наслышан об участи предыдущих женихов, не раздумывая согласился на все условия царя.

В назначенный день и час колесницы выкатили на старт. Эномай, как всегда, предложил гостю первым начать гонку. Пелопс не стал отказываться, и его колесница тут же сорвалась с места. Лошади Пелопса в стремительном беге понеслись вперёд. Упряжка становилась всё меньше и меньше, пока и вовсе не скрылась за горизонтом. Только тогда начал гонку Эномай. В одной руке он держал кнут, в другой — копье. Скорость была бешеной. Уже через самое короткое время перед Эномаем замаячила колесница Пелопса. Вот царь присматривается к спине жениха, прикидывая, куда бы лучше вонзить копьё. Вот он поднимает руку с копьём... И тут происходит невероятное: у колесницы Эномая отваливается колесо, колесница разлетается вдребезги, Эномай грохается головой о каменистую землю и мгновенно погибает. Сбылось предсказание оракула.

— Но почему слетело колесо? — удивился Тимон.

— Видишь ли... Эномай был хитрым и коварным, но Пелопс оказался ещё хитрее и коварнее. Он загодя подкупил возницу Эномая, Миртила, наобещав ему золотые горы да ещё полцарства в придачу, и тот перед состязанием поменял в одном из колёс колесницы своего хозяина металлическую чеку на восковую. Во время гонки воск, естественно, расплавился, колесо и слетело... Вот так Пелопс стал мужем Гипподамии, а заодно и царём Писы. В честь этого события он и организовал атлетические Игры, выбрав местом их проведения этот чудесный уголок, который называется рощей Альтис.

— А что с Миртилом? — полюбопытствовал Тимон. — Получил он обещанные полцарства?

— Как бы не так! Когда Миртил пришёл к Пелопсу за обещанными вознаграждениями, тот приказал слугам сбросить возницу со скалы в море, где несчастный и утонул. Правда, тут же выяснилось, что этот Миртил является побочным сыном Гермеса[198], и боги, естественно, не могли допустить, чтобы отпрыск одного из них стал кормом для рыб. Они извлекли Миртила со дна моря и подняли его на небо, превратив в созвездие Возничего.

— И всё-таки, хоть и был этот Пелопс ничуть не лучше Эномая, но одно дело для людей он сделал хорошее, — раздумчиво произнёс Тимон.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Феокл.

— Конечно, Олимпийские игры!

— Что верно, то верно! А впрочем, — несколько погодя сказал Феокл, — существуют и другие версии появления Олимпийских игр. Например, кое-кто склонен считать, что начало Играм положил сам Зевс после победы в рукопашном поединке со своим отцом Кроном, в результате которой он стал властителем мира. И поединок их проходил вроде как в этой вот роще. Потому-то и холм этот носит имя Крона. А ещё существует предание, что первые Игры провёл Геракл. Установить истину вряд ли уже удастся...

Храм Геры, стоявший севернее могилы Пелопса, как и сама могила, особого впечатления на Тимона не произвёл. Хоть и был он старинным. Храм как храм. Храм Аполлона в Ольвии ничуть не хуже.