Олимпионик из Ольвии

И борьба, бескомпромиссная и захватывающая, началась с того мгновения, как только элланодик-стартёр дал сигнал к финальному забегу. Сначала вперёд на добрый корпус вырвался Феопомп. Но Тимон прибавил — так припустил, только пятки замелькали, — и вскоре сравнялся с соперником, а затем и вырвался вперёд. И дальше медленно, но уверенно наращивал разрыв. И уже ни у кого на стадиуме не возникало сомнения, что первым на финише будет этот стремительно несущийся вперёд русоголовый юноша. Фидий, признавший в юном бегуне паренька, приходившего с Феоклом к нему в храм Зевса, даже привстал, готовясь приветствовать его победу.

Но когда до финишного столба оставалось не больше тридцати пахюсов, случилось неожиданное: Тимон вдруг вскрикнул, споткнулся, едва не упав, несколько раз подпрыгнул на одной ноге. Однако сразу же, стиснув зубы, продолжил бег. Хотя бежал уже как-то странно, ступая не на всю ступню, а только на пальцы правой ноги. И конечно, совершенно сбившись с темпа. Его бег заметно замедлился, и этим не преминул воспользоваться Феопомп. На последних пахюсах он обошёл Тимона и финишировал первым.

Тимон коснулся финишного столба вторым. Коснулся и тут же упал. Его лицо искажала болезненная гримаса. К нему подбежал один из элланодиков.

— Что случилось?

Тимон молча показал элланодику ступню правой ноги. Из её пятки торчала большая акациевая колючка. Из-под неё просачивалась тёмная кровь.

После короткого совещания старший элланодик огласил:

— Олимпиоником в мужском дромосе объявляется Феопомп, сын Теагена из Фессалии.

Стадиум встретил эту весть недовольным гудением и даже свистом. Лишь некоторые из фессалийцев попытались завести публику, но и те вскоре умолкли.

Тогда поднялся со своего места Перикл. Хорошо поставленным ораторским голосом, который был услышан на всём стадиуме, он обратился к судьям:

— Уважаемые элланодики! Ваше решение — закон. Но позвольте мне высказать своё мнение относительно этого забега. Заверяю вас, что я ни в коем случае не собираюсь навязывать это мнение вам.

Посовещавшись, элланодики предоставили слово Периклу.

— Я считаю, что этот юноша, Тимон, также достоин звания олимпионика в этом виде агона. Он не виноват в том, что наступил на эту дурацкую колючку. Вина здесь скорее работников стадиума. Это они не проследили, какой песок доставили на стадиум.

— Правильно! — закричал кто-то из зрителей зычным голосом. — Тимон — олимпионик!

И весь стадиум дружно подхватил:

— Тимон — олимпионик! Тимон — олимпионик!

Растерянные элланодики, не зная что делать, беспомощно пожимали плечами да разводили руками.

А стадиум между тем уже грозно скандировал:

— Тимон — олимпионик! Тимон — олимпионик!

Наконец старший элланодик, прося тишины, поднял кверху обе руки. А когда зрители малость поутихли, объявил:

— Посовещавшись, коллегия элланодиков решила, что будет справедливее, если мы объявим олимпиониками восемьдесят шестых Игр в мужском дромосе Феопомпа, сына Теагена из Фессалии, и Тимона, сына Фокрита из Ольвии! Слава олимпионикам!

Зрители одобрительными возгласами приветствовали такое решение судей. Главный элланодик подозвал осторожно ступающего на правую ногу Тимона и вручил ему оливковую ветвь. И вновь стадиум взорвался громкими приветствиями и поздравлениями.

Пользуясь тем, что диаулос почему-то задерживался, зрители занимали себя разговорами. Отовсюду доносились приветствия, расспросы, шутки, насмешки, подначки, анекдоты. Какой-то бойкий на язык зритель, судя по выговору — фтиотидец, пытался «завести» соседей из Долопии[219]:

— Что, долопийцы, приехали полюбоваться на наших ребятишек, которые вновь станут олимпиониками?

Соседи в кошель за словом не полезли:

— Не видать вам на сей раз победы, как собственных ушей. У нас теперь такие ребята, что вам и не снилось!

— Знаем мы ваших ребят! Если не подгонять розгами, то и черепаху не обгонят.

— А вашим сегодня и розги не помогут.

В другом месте пожилой мужчина, из тех, похоже, что не пропускают ни одной Олимпиады, завёл дискуссию с сидевшими рядом молодыми парнями.