Олимпионик из Ольвии

«Кто бы ни нашёл эту бутылку, пусть знает: это проклятый остров! Можете верить, можете не верить, но на Кермеке завелась нечистая сила. Какие-то привидения не дают мне ни минуты покоя, постоянно преследуют меня. Они появляются то в подобии ребёнка, то в подобии собаки, большой рыжей овчарки. Моя лодка исчезла неизвестно куда и как, и я не могу выбраться из этого проклятого острова...».

Читает Тюлькин медленно, чуть ли по слогам. К тому же гнусаво, словно плохонький дьяк плохонькой церквушки. Зато обходится без очков.

«...Я начинаю сходить с ума, — продолжает он. — Никому, даже злейшему врагу, не пожелаю пережить то, что пришлось пережить мне. И всё через мою жадность: захотелось поживиться дармовой икрой. А похоже, нашёл я здесь свою смерть.

Лучко Николай Иванович.

Остров Кермек. 20.07.2010 г.».

Рыбинспектор заканчивает чтение, и компания на какое-то время умолкает. Даже закоренелый скептик-прокурор не сразу находится что сказать. А Куманько, будто невзначай, заглядывает за палатку: на месте ли катер.

И всё же Кошель не привык вот так сразу поступаться своими принципами.

— Какой-то бред сивой кобылы, — передёрнув широкими плечами, насмешливо хмыкает он. — В наше время привидения... Не иначе как пацаны играли и оставили бутылку.

В отличие от прокурора главный милиционер района воспринимает записку намного серьёзнее. Даже очень серьёзно.

— А ну-ка, ну-ка! — настораживается он и даже перестаёт нарезать помидоры. — Прочитай-ка ещё раз фамилию.

— Какую фамилию? — не сразу смекает Тюлькин.

— Ту, что в конце записки. Какую же ещё?

— A-а... эту... Лучко Николай Иванович.

— Что же это получается? — хлопает круглыми глазами Куманько. — Ведь это тот самый Лучко, которого мы вот уже неделю безуспешно разыскиваем. И в самом деле, какая-то ерунда. Неужели... Дай-ка сюда эту записку. Действительно: Лучко Николай Иванович, двадцатое, ноль седьмой, десятый год... Всё сходится.

— Какой ещё там Лучко? — морщит узкий лоб Кошель. — Не тот ли, что вышел в море порыбачить и без вести пропал?

— А то какой же?

— Странно... — выпятив нижнюю губу, неопределённо роняет прокурор.

К разговору браконьеров внимательно прислушиваются аргонавты. Неподалёку от палатки они прячутся в высокой траве под кустом тёрна. Даже если бы браконьерам вздумалось подняться во весь рост, то и тогда вряд ли они смогли бы заметить ребят.

— Во вражеских рядах наблюдается замешательство, — комментирует шёпотом услышанный разговор Гриша. — Пока что незначительное. Но это только начало. «То ли ещё будет!» — как любила петь Алла Пугачёва.

— А этот Лучко... Это случайное совпадение или ты что-то слышал о нём? — спрашивает Гришу Юра. — Мне казалось, что ты назвал первую попавшуюся фамилию, которая пришла тебе в голову.

— В порту висело объявление «Разыскивается человек». Ожидая вас, я успел прочитать его несколько раз. Вот... и вспомнил. Всё получилось само собой.

— Молодец, Гриша! — пожимает Гришин локоть Лёня. — Очень кстати ты вспомнил этого Лучко. Похоже, они поверили.

— Поверили или нет, но настроение у них явно испортилось, — соглашается Гриша. — Для начала и это неплохо.

— Тем не менее на их аппетите вряд ли это скажется, — бубнит под нос Юра. — Тем более что без бутылки трапеза наверняка не обойдётся.

— Вот тут-то и дадут впервые «привидения» о себе знать, — говорит Гриша, доставая из кармана рогатку и обращаясь к ней, как к живому существу: — Смотри не подведи. Покажи, на что ты способна.

Гриша заряжает рогатку небольшой круглой галькой, растягивает резину, старательно, затаив дыхание, прицеливается, и, когда под нетерпеливыми взглядами Кошеля и «Тюлькина» Куманько тянется рукой к бутылке с водкой, отпускает резину. Почти в то же мгновение слышится тонкий звон, бутылка разлетается вдребезги, и водка растекается по клеёнке. Куманько, испуганно отдёрнув руку и отпрянув сам, удивлённо таращит на разбитую бутылку глаза.

— Что такое? — почему-то едва слышно бормочет Кошель.

— А чёрт его знает... — так же тихо отвечает Куманько. — Сами всё видели...

— Ну, вот... начинается, — ни к кому не обращаясь, злорадно бубнит Тюнькин.

— Неужели снайпер? — испуганно оглядывается главный милиционер.

— Придумаете такое... — без прежней уверенности произносит прокурор. — Откуда ему тут взяться?

— Кто-то тут недавно содержание найденной мною записки называл бредом сивой кобылы, — с плохо скрытым злорадством замечает рыбинспектор.