Оморикия

Крис варил кофе и рассказывал, что после того, как бросил институт, он окончил курсы оценщика недвижимости и неожиданно для всех за год разбогател. Его институтские друзья-студенты практически переселились к нему, а наш нежный красавец оказался склонным к зависимостям разного рода, в том числе наркотической. Он легко об этом рассказывал, и было видно, что откровенничал он не в первый раз.

– Мне уже колоть некуда было… Я даже внутримышечно колол, смотри, какая дыра осталось, – он закатал рукав футболки и показал глубокую оспину на плече.

Была в нем какая-то вальяжность, свойственная южанам, и очарование баловня судьбы. Словно он извинялся за то, что вон он такой непутевый, но в тоже самое время будто бы утверждал: я знаю, что я просто очарователен в своей искренности! Я оглядел его дом: он был совершенно не похож на притон наркоманов… Крис поймал мой взгляд:

– Да нет, это уже давно было! Я еще здесь не жил… Я же все деньги на наркотики потратил, у тогда уже ничего на карте не было, одни долги. Но я не из-за этого бросил…

Он доверительно приблизил свое лицо к моему и немного драматично произнес:

– Я же чуть не умер один раз! Я себя уже сверху видел, как будто из тела вышел, а надо мной врачи суетились! И все, завязал, – как отрезало. Очнулся в больнице, позвонил отцу, прощения просил… Сейчас вот волонтером подрядился, помогаю таким же ребятам в реабилитационных центрах… Разговариваю с ними, свою историю рассказываю. Про Елену им рассказывал, какая у меня девушка замечательная… Типа того, что и у вас такая будет, и дом, и работа… Ну, мотивировал, в общем…

Он немного картинно смахнул слезу и кивнул на полочку для книг. Там, в аляповатой рамочке с надписью «любовь навсегда», стоял Ленин портрет. Она позировала на фоне каких-то ярких цветов у дома Криса… Понятно, другой барышни у него пока нет, иначе бы не держал здесь эту фотографию.

– Когда ты ее видел в последний раз, если не секрет?

– Да давно уже… год уже точно есть… Её же тут не было, она же уезжала к себе в Чужие земли. Она же на мине там подорвалась, в море.

Он удивленно смотрел на меня, словно удивляясь, что я не знаю таких простых вещей.

Я попросил вторую чашечку кофе, и, пока Крис колдовал на кухне, еще раз просмотрел распечатку телефонных разговоров. Вообще этот парень или немного двинутый, или не очень хороший актер, или они тут все такие. Как бы мне хотелось сейчас поговорить с Леной! Я очень жалел, что не расспросил её в свое время подробнее об ее кавалере. Всё, что она мне сказала, так это то, что он был молодым и красивым.

– Послушай, Крис… – начал я вкрадчиво. Он принёс из кухни старомодный кофейник; Лена такие любила. – Слушай, я знаю, что вы разговаривали по телефону примерно месяцев семь назад, как раз незадолго до ее гибели… Ты не мог бы мне рассказать, о чем вы тогда говорили?

Он подлил мне кофе в пустую чашку, немного его расплескав. Нервы у него были так себе; его длинные ресницы задрожали, и он признался:

– Я ей тогда позвонил… Мы долго не виделись, и я соскучился…– Он неожиданно заулыбался. – Знаешь, она же на двенадцать лет старше меня была… Я ее в шутку называл королева-мать. Я ей позвонил, и говорю: королева-мать, вы меня измучили своим невниманием. Если вы ко мне сегодня не приедете, то я найду королеву-дочку…

Крис хохотнул, красиво задирая подбородок и приглашая меня оценить его шутку. Я улыбнулся. Он неожиданно погрустнел и почти заплакал:

– Она меня тогда бросила. По телефону. Сказала, что больше не хочет встречаться, ее это напрягает. Попросила не звонить больше. Вот так… Я ей сказал, что уничтожу ее телефонный номер, иначе буду названивать. И знаешь, что она сказала? Она сказала: да, так, наверное, будет лучше всего… Ну я и удалил её номер из памяти.

У него опять задрожали ресницы.

Я встал, поблагодарил за кофе и отправился на выход. И остолбенел. В простенке между окном и входной дверью висел огромный семейный портрет. Солидный мужчина в военной форме стоял плечо к плечу с Крисом.

– Это мой отец, – горделиво похвастался Крис, указывая на портрет.

Это я уже понял: я наконец-то уловил семейное сходство. Рядом с Крисом на портрете красовался начальник спецслужбы Дитрих.

Крис открыл мне дверь, но я медлил. Лихорадочно прикидывая, как бы мне выудить из него информацию, я начал:

– Знаешь, я ведь тоже занимался недвижимостью. Но у нас это семейный бизнес, мой отец эти занимался, его отец… А я вот в итоге в полиции служу. А у вас, я смотрю, наоборот вышло: отец военный, а ты в бизнесе…

Крис засмеялся:

– Да отцу, по-моему, все равно было, чем я там займусь. Лишь бы не наркотиками. Он еще боялся, что я гормональный курс начну, знаешь? По смене полов. У него на работе приятель был, консервативный такой, верующий, всех жизни учил, нас в церковь все время звал… У него сын-студент стал девушкой… Так папаня тупо сам на наркотики с горя сел, представляешь?..

– М-да, весело… А ты знакомил отца с Леной?

– Не, не знакомил. Она только с моей сестрой общалась, а с отцом как-то не пришлось…