Она не умела стрелять

У Ксаны тоже началась новая жизнь. Журнал ее стараниями поднялся в топовую десятку, о самой Ксане теперь в журналистских кругах говорили постоянно, вспоминая историю с убийством, и приводили в пример друг другу как образец уникального везения. Никто так и не понял, что тогда произошло, но Ксана, вернувшись в издательский бизнес, стала чуть ли не героиней журналистики. Она много писала, с упоением кинувшись в любимую работу, искала заказы, обучала новеньких, устраивая им семинары по мастерству. Иногда ей казалось, что после всех испытаний она, наконец, освободилась от зажима, перекрывавшего жизненно важную артерию, и теперь работала с новыми силами, словно на втором открывшемся дыхании. Мысли сами ложились на бумагу, концепции статей легко складывались в голове, а для потенциальных клиентов находились такие веские аргументы, что они чаще соглашались на сотрудничество, чем отказывались, несмотря на сложную крымскую ситуацию в переформатированном на российский лад бизнесе.

И главное – теперь у нее был собственный кабинет не только в издательстве, но и дома, на недавно отстроенном втором этаже. Этот уютный уголок покоя ей подарил Родион, там она написала черновой вариант своего первого романа, но скоро переключилась на книгу о «крымской весне». Эта тема показалась ей гораздо интереснее, чем невразумительная мелодрама с приключениями.

Сегодняшний день был особенным – Родиону исполнилось сорок пять. Несмотря на круглую дату, он с раннего утра отправился к заказчику в Ялту, прихватив Ксану с собой – погулять возле моря. Объект был важный, дорогой, каждый день был на счету, времени на праздники и выходные не хватало – даже на день рождения. Ксана не сердилась – она сама была занята почти целыми днями. Впрочем, ждать осталось недолго, Родион никогда не опаздывал, и Ксана, увидев вожделенную свободную лавочку в тени, быстро направилась к ней.

Вдруг ее внимание привлек мужчина, довольно агрессивно идущий ей наперерез. Он бесцеремонно остановился перед ней, на его физиономии было написано недоумение вперемешку с презрением.

– Лекса! Вот это номер! Разве ты не в тюрьме?

Александра похолодела. Это был Жорик. Он обрюзг, растолстел, желтоватые щеки обвисли, как у шарпея. Выглядел он лет на десять старше своего возраста. Из-под широких шорт с множеством карманов торчали кривоватые волосатые ноги в полотняных сандалиях на застежках, остро выступавшее брюшко прикрывала черная выгоревшая футболка с оскаленной мордой. На пальце сверкало бриллиантом массивное обручальное кольцо. Странно, он никогда так раньше не одевался, даже на отдыхе. Куда делась его хваленая элегантность?

– Ну, ты опять в бегах? – с серьезным выражением лица он требовал от нее немедленного отчета, и это было еще нелепее, чем его одежда.

Можно было развернуться и просто уйти, не отвечая, но Ксане стало интересно.

– Да, выпустили.

– Ну, вот видишь! – он обрадовался. – Я же говорил, что не надо было волноваться, а ты, как дура последняя, пустилась в бега. Из-за тебя у хороших людей были большие неприятности.

Александра удивленно подняла брови и слегка улыбнулась, Жорик начал ее забавлять. Неужели он говорил это всерьез? В этот момент послышался визгливый женский крик.

– Гоша, Гоша!

Жорик отвернулся от Ксаны и кому-то энергично замахал рукой. К ним подбежала запыхавшаяся бабенка в широкополой шляпе с веером в руках. Была она грудастая, широкозадая. Массивные ляжки обтягивали ярко-зеленые лосины, складки выступающего живота прикрывала такая же выгоревшая футболка с оскаленной мордой, только фиолетовая. Даме было далеко за пятьдесят, но на пальце у нее тоже искрилось под ярким солнцем обручальное кольцо с бриллиантом. Ксане она показалась похожей на престарелую молодящуюся фею, всю жизнь злоупотреблявшую алкоголем и слишком калорийной пищей.

– Кто это, Гошик? – она сунула пухлую руку своему спутнику под локоть и томно улыбнулась, глядя ему в лицо. Ксану она демонстративно не замечала.

– Любочка, это моя бывшая, я тебе рассказывал, – голос Жорика стал нежным, ласковым, будто к нему прижалось не стокилограммовое чудовище, а юная нимфетка.

Любочка с изумлением воззрилась на Ксану, даже темные очки сняла, продемонстрировав нависшие подкрашенные веки.

– Она же в тюрьме!

Ксана не стала ждать, что скажет ее бывший муж и опередила его:

– Меня выпустили, – и даже слегка поклонилась в сторону «жабы», как она про себя ее окрестила.

– Как? Как это возможно? – дама нервно задышала, обмахиваясь веером.

– Зайка, не волнуйся, мы с тобой теперь за границей живем, нам этот отсталый Крым уже нипочем. И вообще, в следующий раз я повезу тебя в Анталию. Посмотрели один раз, как тут при России, и хватит. Ну, ладно, – Жорик надменно выставил подбородок в сторону бывшей жены, – нам пора.