Она не умела стрелять

Стремясь заполнить возникшую паузу, Инна стала расспрашивать об обыске. Жорик оживился, начал вспоминать подробности. Он говорил и говорил, словно стремился найти облегчение в словах, и вдруг поймал себя на гадкой мысли – до чего же он презирает Лексу, до чего же она ему опостылела за пятнадцать лет с ее жалостливым коровьим взглядом бесцветных глаз, неистребимым желанием слащавого семейного счастья, дешевой одеждой и скупой косметикой. Как было бы хорошо, если бы она исчезла из его жизни навсегда! Это абсолютно неуместное, но такое сладкое желание, выплеснулось из него едкой кислотой, обожгло, заставив испытать мимолетное, но острое чувство вины – из-за детей, которых он должен был любить, но почему-то не любил.

Чуткая Инна уловила в его глазах ненависть, но он, занятый своими переживаниями, не заметил цепкий оценивающий взгляд из-под густых накладных ресниц. Ей надо было срочно подумать, как использовать полученную информацию, она снова стала целовать его губы, случился непродолжительный секс.

Откинувшись на подушки, уставшая Иннуся пила шампанское из запотевшего бокала. Георгий положил голову ей на живот, ласково трогая губами загорелую шелковую кожу.

– Гошенька, неужели ты вернешься в этот погром? Как ты там будешь жить один?

Он скривился:

– Детка, давай не будем о неприятном. Не хочется.

– Но она совершила страшное преступление, жила двойной жизнью, притворялась! И ты ничего об этом не знал! Еще и сбежала!

– Доказательств никаких. Да и не верю я, что это она. Ну не верю! Я ее уже пятнадцать лет знаю – дура дурой! К счастью, успел развестись, – своевременный развод Жорик, конечно, приписал себе как неоспоримую заслугу.

Инна сделала маленький глоток.

– Ты можешь не верить, но труп в морге, двое в реанимации. Запись тоже есть. И не пустилась бы она в бега, если бы была невиновна, ей бы это даже в голову не пришло. Согласись, но я тоже ее отлично знаю!

– Понимаешь, как-то слишком все очевидно в этой истории, и свидетели, и видеозапись, – кисло проговорил Жорик, – будто на блюдечке с голубой каемочкой. Вот вам убийца, а вот вам доказательства и ничего не нужно больше искать. Берите…

Инна погладила любовника по голове.

– Знаешь, милый, мы всегда говорим неправду. А правда заключается в том, что ты очень хотел бы подтверждения ее виновности. Ты устал от своего супружества, я это знаю. У тебя появился шанс стать свободным, ты его использовал. Да и кто теперь будет разбираться детально? Убит один из украинских миллионеров, дело нужно как можно быстрее закрыть. И поверь мне как профессионалу, его закроют быстро.

Жорик брюзгливо проворчал:

– Что же тогда твой миллионер без охраны в чужой город поперся из такой надежной столицы?

– Шельф, милый… Это шельф, который никак не могут поделить – там, в верхах. Если бы он приехал со всей официальной помпой, ему бы помешали. Видимо, он решил рискнуть, но не рассчитал силы. Нашу крымскую специфику вообще мало кто осознает до конца. Здесь же украинская Сицилия, государство в государстве, со своими законами. Но столичные гости почему-то наивно думают, что уже само их появление в Крыму способно творить чудеса. Как видишь, чуда не произошло. Скорее, наоборот.

– Ну ладно, тебе виднее. Кстати, о шельфе…, – Жорик вдруг задумался, – она должна была собирать материалы. Она всегда так делает, если существует проблема. Складывает в папку, нумерует по датам, перечитывает. В доме этими ее папками все свободные полки завалены, и выкинуть не дает. Но про шельф ничего не нашли. Может, на работе?

– Папка? – Инна вдруг улыбнулась, залпом допила шампанское и, спрятав за ресницами глаза, вспыхнувшие догадкой, стала целовать его губы. – Какая папка? Никакой папки… А вот я поцелую здесь… И здесь…, – она стала щекотать светлой прядью его шею, грудь, опустилась ниже, поцеловала, еще ниже…

Он охнул, почувствовав напряжение. Секс получился страстным, обжигающим, Инна, словно сбросив с себя непомерную тяжесть, больше не притворялась и по-настоящему пережила оргазм. Вконец изнуренный ее ласками, Жорик через несколько минут уснул, а она, улыбаясь, еще долго смотрела на пляшущие огоньки ночника. «Спасибо, милый, за подсказку… Будет теперь надежная улика!»

Совершенно удовлетворенная, она вскоре уснула рядом со своим любовником.

…Рано утром, выбравшись из шелковых простыней и нежно поцеловав спящую Иннусю, Жорик наскоро оделся и направился к ненавистному дому в Марьино. Наверное, надо было как-то начинать воспитывать детей, о чем он не имел ни малейшего представления. А лучше всего – перекинуть эти проблемы на тещу. В конце концов, это теперь ее прямая обязанность – помогать ему в такой сложной ситуации. И главное – надо было выпить кофе и успеть привести себя в порядок. Не ехать же на работу в несвежем белье!

Когда Жорик открыл ключом дверь калитки, его ожидал крайне неприятный сюрприз. На пороге стояли три чемодана и объемистый пакет с обувными коробками, за ними стеной возвышалась Валентина Захаровна. Вечно страдальческое лицо ее было перекошено от злости.