Они были не одни

— Как вернусь в Корчу, переговорю и с нотариусом и с адвокатом. Ты только заяви претензию, а остальное доделаю я! — пообещал бей и, принимаясь за третью чашку кофе, продолжал: — А что до этого разбойника Гьики, то я заставлю старосту сообщить о нем в общинное управление. И сам туда напишу, и жандармскому инспектору напишу! Пусть они хорошенько разберутся. Не допущу, чтобы в моем поместье творились такие безобразия!..

Неожиданно Рако показалось, что он, желая отомстить Гьике, зашел слишком далеко… Прикажет бей старосте — и поволокут Гьику вместе с дочкой Шоро в общинное управление. И, конечно, Гьика сразу догадается, кто все это подстроил, и любыми средствами постарается отомстить Рако! Ему ничего не стоит сказать Рако Ферра в глаза: «Прихвостень бея! Палач! Подлец!»

От этих мыслей Рако настолько взволновался, что даже выронил изо рта сигарету. Но ему не хотелось показаться трусом перед своим благодетелем — беем. Сколько хорошего сделал и еще собирается для него сделать бей! И своей доли урожая с него не требует, и предоставил ему лучшее поле, и всегда приветливо с ним обходится, и вот теперь готов помочь ему получить давнишний долг с Коровеша! И если Рако Ферра, родившийся в бедной семье, ныне первый богатей на всю округу, этим он всецело обязан своему бею, дружбе с корчинскими ростовщиками и представителями власти. Крепко он с ними связан, и дело у них общее. Он не ошибся, избрав этот путь: доказательства тому — огромные стада, обширные поля, золото, спрятанное так надежно, что к нему никакой змее не подползти! От полноты верноподданнических чувств Ферра осушил до дна бутылку раки за здоровье бея, который так близко принимал к сердцу интересы верных ему людей.

Подали обильный завтрак. Пока бей ел, Яшар, сидя напротив, жадно облизывался. Стоило бею отодвинуть блюдо, как Яшар хватал его и доедал остатки.

Позавтракав, бей отер губы, поднялся и подошел к окну. Отсюда открывался красивый вид на селение и его окрестности. Все это его исконные владения! Распаханные и засеянные поля, рощи, а за ними — горы с густыми лесами и пастбищами, где пасутся стада. Лицо бея просветлело, и он улыбнулся: гордость собственника овладела им. От своих отцов и дедов унаследовал он столько пашен и лугов, столько лесов и гор!.. Как неограниченный властелин, повелевает он людьми и царит на этих землях!

Бей вытащил из кармана серебряную табакерку, захватил двумя пальцами щепотку нюхательного табаку, поднес ее к носу и понюхал, закинул вверх голову, будто молился, и так громко чихнул, что на глазах у него даже слезы выступили. Отерев шелковым платком лицо, он еще раз посмотрел в окно по направлению к холму Бели. И почувствовал новый прилив гордости: то, чего не сделали ни его дед, ни отец, сделает теперь он сам! Пройдет немного времени, и на этом холме будет возвышаться прекрасная новая башня — символ его неограниченного могущества! Впредь, приезжая в Дритас со своими аристократическими друзьями на охоту или для веселого времяпрепровождения с избранницами своего сердца, ему не придется больше краснеть перед ними за свою ветхую уродливую башню и принимать их в близком соседстве от курятников и хлевов мужичья! Новая вилла удовлетворит самому требовательному, самому изысканному вкусу!

И бей представил себе, что будут говорить проезжие и прохожие, еще издали увидев со стороны шоссе новую башню:

— Что за прекрасное имение у Каплан-бея! Какая великолепная вилла высится на холме!

И имя Каплан-бея прогремит далеко вокруг, как имя образцового помещика, как имя человека, который умеет жить! Вилла эта останется памятником его величия. Не какая-то жалкая башня, унаследованная от предков, а роскошная современная вилла. Он завещает ее своим наследникам; а они, живя в ней в свое удовольствие, помянут Каплан-бея добрым словом и скажут:

— Мир праху его! Да дарует бог вечное блаженство Каплан-бею за то, что он выстроил для нас такую замечательную виллу!

— Да! Сделаю то, чего не сделали ни мой дед, ни отец! — решительно сказал бей.

— Проживи столько, сколько стоят наши горы, бей! Твой приказ исполнен. Всем крестьянам велено явиться на холм Бели, — вывел бея из мечтаний голос Кара Мустафы.

Кьяхи и староста вернулись сообщить своему господину, что все идет как по маслу. И тут бей увидел из окна множество крестьян; с кирками и лопатами, с топорами, подгоняя лошадей и волов, возвращались они в село. Бей понял, что все они с утра отправились на работу, а теперь, по его приказу, вынуждены возвращаться. Улыбка злобного удовлетворения скользнула по его губам. Потом, будто о чем-то вспомнив, он обратился к старосте:

— Эй, ты, подойди-ка сюда!

Старик медленно подошел и в почтительной позе остановился перед беем:

— Что прикажешь, милостивый бей?

— Послушай! Мне рассказывали, что у вас в селе творятся постыдные вещи. Будто этот разбойник, сын Ндреко Шпати, обесчестил дочку Шоро. Правда это или нет?

Староста смутился, побледнел и не нашелся, что ответить.

— Отвечай же! Зачем хочешь скрыть чужой позор! — грозно прикрикнул на него бей.