Они сражались за Родину. Русские женщины-солдаты в Первую мировую войну и революцию

Один французский журналист, чрезвычайно воодушевленный созданием женских батальонов, сравнил женщин-солдат с Жанной д’Арк: «Чья-то незримая и всесильная рука снова вкладывает меч в руку женщины, и снова выпадает на долю женщины святая миссия: спасти Родину и народ!» [Мужчины к очагам! Женщины к оружию! 1917: 2]. Поддержку женским подразделениям выражал и американский корреспондент Уильям Шепард, он был покорен женскими подразделениями: «Мне никогда не приходило в голову, что женщины могут пойти на войну, но теперь я убежден, что в любой стране… женщины должны заполнять бреши в рядах войск. Их Родина принадлежит им в той же мере, как и мужчинам» [The Women Soldiers of Russia 1917: 7].

Американский социолог Эдвард Олсворт Росс из Университета Висконсина посетил Россию в 1917–1918 годах и с большим энтузиазмом отозвался о женских воинских подразделениях: «Никогда прежде не наблюдалось более отчетливого проявления дочерних чувств, чем самопожертвование молодых женщин, составляющих знаменитый “женский батальон”» [Ross 1918:237]. По его мнению, женщины в России проявили себя как по-настоящему «сильный» пол; он хвалил их ха «верность своей цели, преданность тому, в чем они видели свой долг» [Там же: 254]. Усердных и трудолюбивых женщин, работавших в административных учреждениях, в полях и на заводах, Росс противопоставлял русским мужчинам, которых считал ленивыми и праздными, пренебрегающими своим долгом перед Родиной. Он превозносил страну, в которой находится широкое применение женским талантам (об этом, по его мнению, свидетельствовал тот факт, что женщины работали земскими врачами); кроме того, он даже считал, что патриархат в русских семьях идет на убыль.

Возможно, положение женщин в России Росс изобразил в слишком оптимистических тонах, однако, как показывают его замечания, российские условия он считал достаточно специфическими и позволявшими допускать женщин в мужские сферы деятельности, которые на Западе по-прежнему оставались обособленными. Феминизм Росса имел ту форму, которая преобладала на Западе в конце XIX – начале XX веков. Поэтому чувствуется, насколько трудно ему было принять женщин-солдат, которые явно не вписывалось в представление о том, что женщина неотделима от домашнего хозяйства. В итоге он пришел к выводу, что нарушение гендерных ролей русскими женщинами-солдатами стало слишком сильным вызовом «цивилизации»:

Какой здравомыслящий человек мог бы без комка в горле наблюдать за муштровкой этого нелепого подразделения, за хрупкими, совершенно не военными очертаниями девичьих фигур… столь мало подходящих для воинских упражнений! Большевики поступили мудро, когда распустили этот батальон. Если бы это амазонство распространилось по всему фронту, по обе его стороны, было бы сломано еще одно великое крыло нашей цивилизации. Подумайте, как на женщин повлияло бы умение орудовать штыком, а на мужчин – привычка вступать в смертельную рукопашную схватку с женщинами! [Там же].

В то время как многих авторов беспокоило, какие последствия для общества возымеет вторжение женщин в сугубо мужскую сферу деятельности, некоторые полагали, что в чисто биологическом смысле женщины вполне способны воевать. Так считал, в частности, доктор Дадли А. Сарджент из Гарвардского университета. Оспоривая общепринятое мнение, он утверждал, что женщины достаточно сильны физически, чтобы выполнять все обязанности, возлагаемые на солдат. В интервью корреспонденту лондонской «Таймс» он в общих чертах обрисовал свою теорию о пригодности женщин для боевых действий: