Они жаждут

– Думаю, вы сами понимаете, что это бесполезно. Сомневаюсь, чтобы телефоны еще работали. Я бы включил свет, но боюсь, что тогда мы станем заметны, как неоновая вывеска над закусочной для вампиров. Обстановочка не очень приятная.

Гейл закрыла лицо руками.

– Черт, я только хотела стать… быть хорошим журналистом, – проговорила она отрешенным, мечтательным голосом. – Всего лишь. Разве я просила так много?

– Думаю, что нет.

– Я хотела оставить свой след. Хотела… сделать что-то важное. Быть кем-то важным, а не пустым местом… как, приходится признать, на самом деле и вышло.

Ее голос сорвался, но она быстро прочистила горло.

– Одни лишь громкие слова и дешевые сенсации. То, что они с нами сделают… это случится быстро?

Палатазин притворился, что не расслышал.

Ночь приближалась.

XII

Отец Сильвера добрался до своей церкви прежде, чем буря окончательно разбушевалась, и теперь он приоткрыл переднюю дверь и через тонюсенькую щелочку выглянул на улицу. Она была пустынна и уже завалена небольшими кучами песка. Ни в одном из окон окрестных домов не горел свет, просто потому что не было электричества. Сильвера зажег огни в святилище, те погорели минут пятнадцать, постепенно тускнея, потом несколько раз мигнули и погасли. Церковь наполнила темнота, сгущавшаяся с каждой минутой. Сильвера понаблюдал за улицей, щурясь от летящих песчинок, и вернулся к себе в комнату. Нашел горстку свечей, припрятанных в ящике стола для какого-нибудь венчания или отпевания, зажег каждую из них, а затем, капнув воском на блюдца, прилепил к быстро застывающим лужицам. Он вынес свечи в святилище и расставил вокруг блестящего бронзового распятия. При взгляде на крест ему сделалось стыдно. Он молился о том, чтобы с Палатазином не случилось ничего страшного в этой поездке, а когда он отыщет замок, там не оказалось бы никакого Мастера, вообще никаких вампиров. Он молился о том, чтобы оказалось, что Палатазин ошибся, что он просто переутомился на работе. Но в дальнем уголке сознания уже зашевелилась тень, и Сильвера изо всех сил старался не позволить ей очнуться окончательно. Он припомнил, что говорил ему старый священник во время обучения в Мехико: «Некоторые люди становятся пленниками рациональных мыслей». Возможно, он долгое время смотрел на мир сквозь эту преграду.

Дверь святилища скрипнула, открываясь. Сильвера поднял взгляд от алтаря и увидел на пороге крошечную фигурку. Мальчик пошатывался на ветру, песчаные вихри завивались вокруг него. Это был Леон Ла Паз. Прежде чем Сильвера успел подбежать к нему, мальчик упал на пол, содрогаясь от жестокого кашля. Священник помог ему подняться и посадил на скамью, а потом навалился изо всех сил на дверь, чтобы не впустить в церковь песок.

– С тобой все в порядке, Леон? – спросил он у мальчика, опустившись на колени рядом с ним.

Леон кивнул, хотя и был очень бледным, а на щеках виднелись следы слез.

– Я принесу тебе воды, – сказал Сильвера.

Он бросился в свою комнату, взял стакан с полки над раковиной и повернул кран холодной воды. Несколько секунд труба что-то бормотала, а потом выпустила тоненькую струйку коричневатой жидкости. «Будь я проклят! – подумал Сильвера. – Песок пробрался даже в водопровод». Он отхлебнул немного из стакана и тут же выплюнул в раковину. Пить эту гадость было невозможно.

– Извини, Леон, с водой придется подождать, – сказал он мальчику, вернувшись из комнаты. Сильвера приподнял пальцами его подбородок. Губы Леона потрескались от ветра и распухли.

– Что ты делал на улице? Ты же мог погибнуть! – начал Сильвера, а потом вдруг спросил: – А где Сандор? Твой отец еще не вернулся домой?

Леон покачал головой, в глазах заблестели слезы. Он все еще задыхался, и говорить ему было трудно.

– Нет… мужчина… пришел… недавно… за моей сестрой…

– Какой еще мужчина?

– Черный, – ответил Леон. – Пришел к нам домой. Высокий и… злой… он велел сказать вам… «Сисеро ничего не забывает»…

– Сисеро? – Сильвера вспомнил имя чернокожего торговца героином, которого он засунул в помойный бак. – Когда это было?

– Наверное… наверное, минут десять назад. – Леон вцепился в руку священника маленькими дрожащими пальцами. – Он забрал Хуаниту, святой отец. Велел мне пойти к вам и сказать, что он ничего не забывает, а потом… забрал мою сестру и ушел! Куда он ее повел, святой отец? Что он хочет с ней сделать?

Сильвера остолбенел. Что забыл Сисеро в этом районе в разгар песчаной бури? Может быть, когда разгулялся ветер, он продавал очередную дозу героина и просто не смог выбраться отсюда? И что он теперь собирается делать с четырехлетней Хуанитой?

– В нашем доме есть еще люди, святой отец, – сказал Леон. – Многие окна разбиты, и песок залетает внутрь. Им трудно дышать.

– И много там людей?

– Миссис Родригес, семья Гаракас, мистер и миссис Мендоза, мистер Мелаццо и еще человек тридцать.