Они жаждут

Он не мог надолго отвлечься от мыслей о Соланж. Ее последний крик словно просверлил в голове Уэса сквозную дыру, в которую медленно вытекала его жизненная сила. Могло ли так случиться, чтобы Соланж все еще была жива? И что еще важнее, все еще была… человеком. Тот кровожадно ухмыляющийся альбинос, которого звали Кобро, что-то говорил про замок, и Уэс продолжал биться над этой загадкой, пытаясь подойти к ней с разных сторон. Какой замок имел в виду вампир? Или это просто образное выражение? Единственное место, которое действительно можно было назвать замком, – это то уродливое сооружение, что установил на холмах Орлон Кронстин. Уэс вспомнил ту ночь – боже, каким далеким прошлым она теперь казалась! – когда Соланж задавала вопросы духам с помощью доски уиджи и получила призрачный ответ, который он поначалу принял за дешевый трюк Мартина Блю: «Они жаждут». Теперь Уэс понял истинный смысл этого сообщения, и кровь его похолодела. Еще тогда духи пытались предупредить о той жуткой силе, что набирала мощь прямо над Эл-Эй.

Значит, Кобро говорил о замке Кронстина? Это было бы идеальное укрытие для вампиров. Он стоял в довольно уединенном месте, на стратегически выгодной высоте, откуда город виден целиком, во всех направлениях. Замок был огромным, как древняя средневековая крепость, и он пустовал со дня смерти Кронстина, случившейся примерно одиннадцать лет назад. Вампиры могли чувствовать себя там как дома. Эта фраза, составленная доской уиджи, стучала в голове Уэса. Если в ту ночь они установили контакт с Кронстином, тогда может оказаться, что сам старик и пытался предупредить их о нежити, ставшей незваным гостем в его заброшенном старом замке…

Да, именно там и нужно искать или, по крайней мере, оттуда начать поиски. Возможно, Соланж еще жива. Может быть, ее укусили, но… еще не убили… или что там они делают, чтобы сделать тебя таким же, как они сами. Возможно, она жива и находится там, в замке Кронстина!

Над головой прерывисто звонил колокол. Снаружи визжал ветер, прекрасные витражные стекла временами дребезжали так, что едва не вываливались. Взгляд Иисуса словно бы застыл на Уэсе, побуждая его быть сильным. И ответ на так часто задаваемый вопрос вдруг стал совершенно ясным: Бог на стороне того, кто не сдается.

Уэс повернулся к двери. В самом средоточии бури ему почудился другой звук: глубокий гул, как будто расшатывающий церковь. «Что это? – подумал он. – Землетрясение?» Остальные тоже это услышали, и на мгновение в святилище повисла полная тишина. Гул усилился, превратившись в приглушенное громыхание… машины.

– Это же мотор! – сказал Уэс.

Он поднялся, преодолевая боль, направился мимо скопления людей к двери и торопливо отодвинул засов. Рядом с ним встал Сильвера, и они вместе всмотрелись в жалящий глаза песчаный вихрь.

Ослепительно-белый свет фар приближался очень медленно. Через мгновение они смогли разглядеть серо-зеленую громадину с ковшом, раздвигающим горы песка. Это был какой-то военный транспорт. Мощные гусеницы поднялись на поблескивающий металлом корпус брошенной машины и раздавили его. Дворники в бешеном темпе скользили по высокому лобовому стеклу. На дверце водителя была выведена надпись: «Морская пехота Соединенных Штатов, Кемп-Пендлтон, Кал.».

Сильвера вышел прямо в бурю и замахал руками, не замечая бьющего в лицо песка. Бронетранспортеру, напоминающему огромный трактор, не пришлось даже сворачивать к обочине, потому что он занимал почти всю ширину улицы. Зашипели гидравлические тормоза, и Сильвера в жизни не слышал ничего прекрасней этого звука. Из-за бронетранспортера показалась другая машина, поменьше размером – что-то вроде джипа с закрытой кабиной и массивными резиновыми колесами, какие бывают у песчаных багги. Она въехала на тротуар и остановилась перед священником. Два морских пехотинца накинули серые капюшоны, прикрыли повязками рот и нос и вышли из кабины. Один из них показал рукой на церковь, и они вошли туда вслед за Сильверой.

– Лейтенант Ратлидж, – представился первый из них, как только оказался внутри.

Он снял капюшон и отряхнулся от песка. Это был высокий мужчина с подстриженными по уставу каштановыми волосами и голубыми, как лед, глазами. Уэс заметил, как блеснул сорок пятый калибр в поясной кобуре под поплиновой курткой.

– Рамон Сильвера, – назвал себя священник и пожал ему руку. – Сказать, что мы рады вас видеть, – это все равно что ничего не сказать.

– Еще бы! – Ратлидж окинул святилище быстрым взглядом и опять повернулся к Сильвере. – Мы доставили сюда из Кемп-Пендлтона примерно тридцать пять вездеходов. Еще пятьдесят все еще в пути. Мы должны эвакуировать как можно больше людей в филиал Красного Креста в Кристал-Лейке. Сколько вас здесь?

– Пятьдесят восемь, – ответил Сильвера.

Ратлидж оглянулся на другого морпеха, который, как решил Уэс, был его водителем.

– Это довольно странно, сэр, – сказал лейтенант. – В квадрате шесть на шесть миль мы нашли всего девять человек. Где все остальные?

– Так вы не знаете?

Сильвера недоверчиво посмотрел на него, ощущая в себе пульсацию мрачного смеха.