Они жаждут

Огромная люстра с электрическими свечами освещала вестибюль ярко-золотым сиянием. Гидеон не помнил, чтобы он щелкал выключателем на стене. «Будь я проклят! – подумал он. – Я же не помню ничего с того момента, когда лег в кровать вместе с Эстель в… Сколько времени тогда было?» Он взглянул на запястье и понял, что его часы остались в спальне, в ящике комода, куда он их клал каждую ночь перед сном. Ему захотелось прокричать во весь голос два вопроса: «Что я здесь делаю?» и «Ради всего святого, какой черт перенес меня во сне из Лорел-Каньона на бульвар Беверли?».

Гидеон развернулся и вышел на стоянку перед зданием. Там, на отдельной площадке с пометкой «Только для мистера Гидеона», стоял его «линкольн-континенталь». Однако на стоянке оказалась еще одна машина – большой фургон «Ю-Хоул».

Гидеон подошел к нему, но в кабине никого не увидел. Потом оглянулся на здание похоронного бюро, построенное в тюдоровском стиле, и заметил свет в окне верхнего этажа. «Это же мой кабинет! – понял он. – Получается, я был там и работал? Но как я попал туда из дома? Ходил во сне? И Эстель не слышала, как я ушел?» Кажется, Гидеон смутно припоминал, как сидел за рулем своей машины, горячие всплески фар и огней светофора на лице, но он думал, что это просто сон. Благодарение Богу, что этой ночью ему не приснилась нагруженная гробами конвейерная лента, и рабочие вокруг не ухмылялись ему так, как будто он был одним из них. Голова раскалывалась, словно кто-то вскрыл ему череп на макушке и вставил внутрь заводной ключ, повернув который можно заставить его бешено крутиться в любую сторону.

Гидеон обернулся и вгляделся в темную даль. «Это же тот проклятый Богом дом, – внезапно подумал он. – Тот замок, где какой-то маньяк отпилил голову Орлону Кронстину». Образ этого здания терзал его мозг, врываясь в мысли и днем и ночью, сводя с ума. Ему показалось, что он даже сейчас различает в темноте замок в кроваво-красных неоновых вспышках. «Так я скоро и головой, на хрен, тронусь!»

Краем глаза Гидеон заметил, что свет в его кабинете погас. Он уставился на черное окно с беспокойно забившимся сердцем. Руки и ноги под шелковой пижамой покрылись гусиной кожей. «Боже мой! – подумал он. – Боже… Неужели я открыл дверь для кого-то еще?» Гидеон двинулся через парковку обратно к крыльцу здания. Во всем похоронном бюро был слышен лишь один звук – тиканье старинных напольных часов в дальнем конце центрального коридора, откуда изящными извивами поднималась на второй этаж мраморная лестница с черными перилами из вишневого дерева. Гидеон прошел по коридору до того места, откуда смог разглядеть стрелки на часах – два десять. А ведь он закрыл глаза в своей спальне сразу после двенадцати.

Откуда-то сверху донесся приглушенный мягкий стук. Гидеон слышал такие звуки много лет и потому сразу распознал закрывшуюся крышку гроба – вероятно, в первом из трех ритуальных залов. Он дошел до конца коридора, напольные часы бешено тикали в его голове. Потом начал подниматься по длинной лестнице, хватаясь за перила. На втором этаже был еще один коридор с комнатами по обе стороны от него, а в конце коридора еще одна лестница, покороче, вела на третий этаж и к офисным помещениям. Гидеон нащупал выключатель на стене, и по всему коридору вспыхнула дюжина настенных электрических свечей. На первой от лестницы двери из полированного дуба висела золоченая табличка «Синий зал», а под ней – синие пластиковые буквы, вдавленные в черный бархат: «М-р Уильям Р. Тедфорд». Гидеон открыл дверь и опять нажал на выключатель. Вспыхнула сапфировым светом, оживая, еще одна люстра. В этом зале все было синим: стены, потолок, ковер, диван и кресла. Голубые цветы выглядывали из лазурных ваз, шестифутовая статуя синего ангела с распростертыми крыльями, бирюзовая гостевая книга на тумбе цвета индиго. Но главным атрибутом зала был стоявший на васильковом помосте эбеново-черный гроб с останками этого самого мистера Тедфорда.

Из дальнего конца коридора послышался тихий звук захлопнувшейся двери.

– Кто здесь?

Голос Гидеона прозвучал в густой тишине слабо и беззащитно. Он постоял, прислушиваясь, и направился по коридору, мимо Золотого зала, мимо Зеленого зала, мимо Янтарного зала. Заглянул осторожно в Красный зал, зажег свет, и люстра осветила помещение, напоминавшее самое сердце ада. Гидеон как будто бы даже уловил запах серы и дыма. Потом заметил, что крышка гроба поднята, а подойдя ближе, с внезапной тревогой понял, что труп – пожилая женщина в бледно-розовом платье – курит сигарету.

Или, скорее, дымящаяся сигарета была вставлена меж мертвых губ. Она почти погасла, потому что покойница, разумеется, не могла затянуться. Кучка пепла лежала на ее щеке, серая на фоне фальшивого румянца. «Кто-то решил пошутить, – озлобленно подумал Гидеон, выдернув сигарету изо рта женщины и отбросив в сторону. – Но это не очень смешно. Вообще не смешно!»

Ему ответил раскат хохота из другого ритуального зала. Гидеон вышел в коридор, дрожа всем телом, думая только о том, как бы сбежать отсюда, но понимая, что не сможет спрятаться.