Оно-но-Комати

Но, проделав некоторую часть пути, я приказала вознице остановиться, дождалась, когда отряд самураев подъедет ближе и, сойдя со своей повозки, обратилась к начальнику отряда.

– Господин, Кайоши, я хочу повернуть обратно в Киото.

– Невозможно, г-жа.

– Почему?

Г-н Кайоши был уже человеком почтенного возраста, но всё ещё уверенно державшийся в седле.

– Почему, г-н Кайоши? – спросила я.

У него было непроницаемое лицо, однако черты его немного смягчились, когда он говорил со мной.

– Император сейчас держит путь в Долину Нагая, а затем повернёт на Осаку. Там находятся войска фудзивара.

– Я хочу быть рядом с ним.

Г-н Кайоши улыбнулся, у меня возникло чувство неловкости.

– Разве женщине полагается присутствовать на поле боя? Война – удел мужчин, г-жа. И кроме того я получил строгий приказ императора сопровождать Вас и ни при каких обстоятельствах на сворачивать с пути.

– Разве он предвидел то, что я пожелаю поехать к нему?

– Да, г-жа. Он это предвидел.

– Что я не могу оставаться вдалеке от него, когда его Величеству угрожает опасность.

– Опасности – суть жизни любого воина, г-жа. Вы знаете о том, что наш император – отличный воин.

«Воин-философ» с нежным сердцем и ранимой душой», – подумала я. Мне пришлось сесть в свою повозку и продолжить путь. Следы засухи были видны повсюду; мне встречались выжженные поля риса и чайные плантации. Пожухлая трава была увлажнена прошедшими недавно дождями, воздух был насыщен влагой. По пути я велела остановиться возле одного из храмов. Я вышла из повозки и вошла внутрь в сопровождении жриц синто в белых кимоно и красных поясах оби.

– Что это за храм? – спросила я.

Жрица – молоденькая девушка, видимо с детства отданная в услужение, поклонилась мне.

– Храм богини Гуань-Инь, г-жа, – ответила она.

Она проводила меня в огромную залу, предназначенную для богослужений. Я приблизилась к огромному каменному изваянию богини с моим обликом, встала на колени перед богиней. Камень приобрёл красный оттенок, освещённый многочисленными огнями. Слёзы брызнули из моих глаз, я начала молиться.

«О, великая Мать Мира, наполни энергией Радости этот мир. Пусть все опасности минуют моего любимого. Великая Мать, будь благосклонна ко мне, ко всем существам, населяющим этот бренный мир».

Огонь трепетал, отражаясь в высеченных из камня глазах богини, однако она производила впечатление лёгкости, воздушности, её тело, казалось, было соткано из небес.

«Великая Мать, позволь мне быть счастливой, ведь я – обычная земная женщина, хочу, чтобы счастье не прошло меня стороной».

Какой-то нищий музыкант, очень похожий на слепого Йошинори, играл на самисяне жалобную мелодию. Плачь самисяна так соответствовал плачу моей души в тот момент. Йошинори пожелал сопровождать меня в моей поездке, и во время дороги меня услаждали звуки его божественного самисяна, которые, казалось, были слышны целиком на всю долину.

Женщиной оказалась вдова, проживавшая на побережье. Она жила в доме с видом на сад и держала небольшой трактир, где постояльцы всегда могли рассчитывать на отлично приготовленную кухню. Здесь подавались обжаренные в масле креветки, морские ежи, свежая рыба с пастой мисо и многочисленными соусами, которые придумывала сама хозяйка заведения. Её звали г-жа Юко, и у неё были две дочери: Кэори, и Мичико.

Госпожа Юко представляла собой довольно миловидную особу, держащуюся скромно, но с достоинством, а её дочери едва вступили в подростковый возраст. Мичико помогала готовить сашими, а Кэори прислуживала на кухне.

Г-жа Юко встретила меня просто и приветливо. Я протянула ей перстень императора Ниммё с бирюзою, что и являлось рекомендацией для меня. Посмотрев на перстень, г-жа Юко улыбнулась и поклонилась мне.

– Вы от самого императора? – спросила она, – этот перстень я узнаю даже из миллионов, я сама когда-то подарила ему, когда он был моим воспитанником, а я прислуживала в качестве няни во дворце Татибаны. Я присматривала за другими детьми императрицы.

Она пожала печами и опустила голову:

– А затем императрица выгнала меня.

– Выгнала? Но почему? – удивилась я.

– Потому что она увидела, что я прививаю её сыну любовь к философии и поэзии, а ей хотелось, чтобы Ниммё был жестоким и властным. Она просто хотела оградить его от моего влияния.

– Как же сложилась Ваша дальнейшая жизнь? – спросила я, когда мы шли через сад в дом г-жи Юко.

Она вздохнула:

– Я долго не могла найти своё пристанище в этом мире, долго не могла выйти замуж. Я затем судьба пошла мне навстречу. Я вышла замуж за человека гораздо старше себя, у него была эта таверна. Теперь после смерти мужа всё хозяйство на мне.

Вдруг г-жа Юко остановилась и долго всматривалась в моё лицо.