Оно-но-Комати

Подали лёгкие закуски, но Татибана совсем не притронулась к ним. Наконец, послышался шум, ржание лошадей, императрица вышла к парадному крыльцу, чтобы встретить сына и вразумить его. Он сошёл на землю, поклонился императрице, выразив ей знаки сыновьего почтения, полагавшиеся по этикету, обнял меня.

– Приветствую Вас, матушка, и очень рад, что Вы решили навестить мою будущую жену. Значит, примирение достигнуто?

– Ты останешься здесь, сын мой?

– Да, я останусь здесь с моей Оно.

– И ты не соблаговолишь поехать в резиденцию к твоим жёнам и матери? Ты останешься в этом доме разврата? Принц Монтоку хочет видеть тебя.

– Он может навестить меня здесь, как это сделали Вы, матушка.

Татибана нахмурилась:

– Никогда, слышишь, никогда твой сын не переступит порог этого дома!

– Значит, моя радость оказалась преждевременной, и Вы всё ещё злитесь на Оно?

Императрица изменилась в лице, черты его несколько смягчились, когда она припала к императору, и в тот момент напомнила мне обычную женщину.

– Сынок, одумайся. Ещё не поздно возвратиться в свой дворец, отмени приготовления к свадьбе. Помирись с фудзивара. Поверь мне, это принесёт благо, фудзиваара слишком влиятельны, и ты это знаешь. Не иди против них.

– Значит, «Закон 17-ти статей», в соответствие с которым власть императора становится абсолютной, уже не действует! Значит, эти наглые фудзивара решили вмешиваться в мою жизнь?! Довольно, матушка! Если Вы решили лебезить перед ними, я остаюсь в стороне и провожу свою политику, нравится это кому-то или нет!

– Времена меняются, сын мой. Не забывай, твой сын Монтоку – будущий император Японии – наполовину фудзивара.

– Замолчите! Теперь я понимаю, Вы давно примкнули к лагерю моих врагов и настраиваете моего сына против меня, а эти фудзивара, как коршуны, вьются вокруг Вас.

Она напоминала огромную гору, прямую и неприступную, взгляд императрицы стал холодным и отрешённым.

– Однажды ты пожалеешь о своих словах, Ниммё! Но будет уже поздно……слишком поздно……

Императрица села в свою повозку и направилась вглубь Киото туда, где уже начали разгораться ночные огни. Город готовился погрузиться в сон. В ту ночь мне так и не удалось уснуть. В ту ночь я писала свои стихи; по просьбе императора на следующий день я должна была прочесть их на площади, обратившись к небу.

– Я уверен, тогда засуха прекратится, и пойдёт дождь. И народ ещё больше восславит тебя. Он поймёт, что ты – не просто моя возлюбленная, он поймёт, что ты – богиня.

– Ваше величество, а если дождь не пройдёт, если засуха будет продолжаться, и люди будут голодать?

– Такого быть не может, моя Оно. Если сама богиня обратится к небесам, они откликнутся.

Я не была уверена в этом, однако промолчала, наблюдая за тем, как засыпает наша Мива.

– Вы действительно не хотите возвращаться в Вашу резиденцию?

– Я останусь здесь с тобой. Моя резиденция отныне превратилась в обитель лжи и притворства. Эти кровожадные звери так и ждут моей смерти, чтобы возвести на трон Монтоку. Мой сын ещё слишком юн и неопытен, чтобы управлять государством.

– Значит, Вы не любите Монтоку?

– Мой сын не имеет своего мнения, он напоминает траву, которая клонится в сторону сильного ветра, не в состоянии сопротивляться стихиям. Фудзивара ещё натворят бед, и простым людям придётся нелегко при их правлении. Но я не допущу этого! Я не допущу ослабления императорской власти. Я построю много городов с садами из цветущих сакур. Эти сады будут напоминать тот сад с белой беседкой, где я впервые встретил тебя, красавица Оно.

В ту ночь его взгляд был полон нежности, и сердце в моей груди трепетало. Я готова была не спать несколько ночей кряду, лишь бы он, мой господин, повелитель Океана, император Японии, был счастлив.

В ту ночь я писала много, и строчки лились прямо из моего сердца, стремительно ложась на бумагу. Я писала о любви, о душе, о плеске Океана и сиянии звёзд на далёких небесах; я писала о том, что было закрыто для людей и открыто для моего собственного сердца…..

Я смотрела на его беспокойный сон, на подрагивание его ресниц, и нежность окутывала меня всю целиком.

……Через два дня, 2 августа 849 года на Центральной Площади перед дворцом я читала свои стихи. Сухой воздух и обилие солнца не помешали людям собраться и слушать. Засуха наступала, урожаи риса гибли, голод угрожал Японии.

Всё это было как раз на руку фудзивара, которые лишь потирали руки и продолжали наблюдать за тем, как человек силой своего разума борется со стихиями.

– Не бойся, Оно, – шепнул мне император перед тем, как я вышла на Центральную Площадь перед дворцом, – мои люди поддержат тебя, никто не осмелится идти против своего императора. Пройдёт засуха, и состоятся свадебные торжества, о которых я столько лет мечтал.