Онтологически человек

Ворота, наконец, поднялись. Мэлгон откинул капюшон с лица и вздернул подбородок. Стражи в начищенных бронзовых доспехах почтительно замерли. Мэлгон приветствовал их благословляющим жестом и сделал знак Эльфину. Они прошли внутрь.

— Суть проекта такова, — сказал Мэлгон, когда они вышли из поля слышимости стражников. — Я являюсь верховным правителем, а также первосвященником, а также воплощением бога солнца. Я пришел к выводу, что это наиболее эффективно с точки зрения организации.

— Организация — твой конек, я помню... — кивнул Эльфин. — А от кого у вас такие укрепления? — Эльфин указал на стражей на стенах. — Ты это место так запрятал, что его и Вран не отыщет.

— Верно, — ответил Мэлгон. — Но ничто так не тонизирует, как гипотетический враг. Людям нельзя давать расслабляться.

Город поднимался вверх пологими уступами, подъем почти не был заметен.

— А как относятся горожане к божеству, разгуливающему по улицам? — спросил Эльфин.

— Солнцеликий скромен и способен снизойти к каждому. Оттого каждый горожанин должен в любой момент быть готов предстать перед божеством и дать ответ за свои деяния не только в порядке ежегодной исповеди.

«У местных богов была дурная привычка бить стекла атеистам», пробормотал Эльфин себе под нос. Мэлгон сделал вид, что ничего не расслышал.

Они прошли город насквозь — через шесть врат, у которых несли стражу женщины с длинными копьями, мимо затейливо расписанных стен, у которых старцы излагали детям свое учение, мимо бассейнов и фонтанов, мимо внутренних дворов, где женщины стирали одежду щелоком, а мужчины ковали металл, мимо спешащих по своим делам горожан, строго группками по пять человек, мимо жилых казарм, размеченных буквами греческого алфавита. Город был идеально чистый, ухоженный, симметричный. Настолько ухоженный и симметричный, насколько можно было добиться, заморозив цивилизацию.

— Дома, спальни, кровати и прочее необходимое — все общее, — вещал Мэлгон. — Но каждые шесть месяцев начальники назначают, кому в каком круге спать и в какой спальне...

Эльфин наклонился и сорвал травинку, пробившуюся между плотно пригнанными камнями мостовой. Растер между пальцами — раздался горький и свежий запах.

Никогда не перестает, подумал Эльфин. Жизнь никогда не перестает.

Мэлгон нетерпеливо притопнул каблуком, недовольный, что его единственный слушатель отвлекся.

— На шестой стене, как ты видишь, изображены изобретатели наук, вооружения и законодатели.

— Моисей... Озирис... Александр... Ну и компания! Ликург... — Эльфин осекся. — В жизни у меня такой постной физиономии не было, — решительно заявил он.

Мэлгон засмеялся и хлопнул его по плечу.

— Прости. Канон есть канон.

Следующую часть стены занимала фреска «Охота Солнцеликого» — высокая фигура, бесстрастный лик в обрамлении языков пламени, колесницы, лучники, загонщики, лев, осыпаемый стрелами. Выражение агонии на морде было совсем человеческим.

Детали, подумал Эльфин. Детали, детали, детали.

— А кто расписывал стены? — спросил он вслух.

— За священные фигуры отвечает Син, — сказал Мэлгон. — Фоны и зверей рисуют люди.

— Дай угадаю. Это тот же мастер, что расписывал ворота.

— Да, кажется. Был у Син мастер, с которым вышел конфликт, и его понизили.

— И часто у вас случаются конфликты?

— Самое беспокойное ведомство у Мор. Она занимается вопросами деторождения. Воспроизведение потомства является религиозным долгом, направленным на благо государства. Пары назначаются так, чтобы давать наиболее гармоничное потомство. В остальном жены и дети считаются принадлежащими общине. Это, конечно, временами вызывает некоторое возмущение... фаворитизм все-таки неизбежен. Но ничего такого, с чем мы не могли мы справиться, конечно.

— Может, тебе стоило бросить все и начать разводить рыбок? Они, кроме всего прочего, всегда молчат.

Мэлгон поморщился.

— Не иронизируй. Популяция замкнутая, если ничего не контролировать, очень быстро начнется вырождение. Мы, конечно, регулярно делаем генетические присадки, но это тоже... непростой процесс.

— А я-то думал — что ты делаешь в Кармартене. А у тебя было очередное плановое похищение младенцев.

— Ты прекрасно понимаешь, что это не доставляем мне никакого удовольствия. Но есть вещи, которые должны быть сделаны.

— Я всегда восхищался твоим чувством долга, Мэлгон. Ты же знаешь, сам я для подобного слишком... гедонист.

— Возможно, тебе стоило меньше общаться с Эпикуром.

Они посмеялись.

Вершину холма венчала широкая площадь, в центре которой высился круглый храм. Мэлгон гордо обвел рукой свои владения.

— Видишь? Ты утверждал, что невозможно создать стабильный локус. Что невозможно создать и поддерживать что-то, отделившись, за счет своих собственных сил. Но мне это удалось. Я создал идеальный город. Идеальный народ. Идеальный симбиоз между пастухом и стадом. Я поддерживаю их благосостояние — они меня кормят. Совершенна автономия.

Эльфин хмыкнул:

— А что насчет «генетических присадок»?

Мэлгон отмахнулся: