Опасайся взгляда Царицы Змей

Стараясь не шуметь, хозяйка и гость отправились в галерею, которую облюбовал «призрак». О том, чтобы зажечь свечу, не могло быть и речи. Кромешная тьма обступила их, ледяной сквозняк пробирал до костей. Антония дрожала, Манфред, повинуясь непреодолимому порыву, прижал ее к себе. Их тела соприкоснулись, пробуждая запретные желания. Не в силах сдерживаться, он начал целовать ее холодные щеки, губы, все сильнее, теряя контроль над собой, позабыв обо всем…

Над садом взошла луна, ее свет пробивался сквозь окна. Антонии казалось, что они одни под этой священной луной, пособницей влюбленных, что нет ни палаццо, ни старого мужа, ни самого города, ни тверди под ногами, ни мыслей… Ничего, кроме запретных ласк, тайных, и потому еще более сладких…

Что за полет в бездну! Что за неведомое доселе блаженство! Шорох одежды, жаркие прикосновения в темноте гулкого коридора, единое дыхание, страстные объятия, предвкушение рока, судьбы…

– Антония! – шепот Манфреда раздавался в тишине громом небесным. – Ты свет моего сердца! Посмотри же на меня, не отворачивай своего лица. Мы слишком долго блуждали во мраке. Но теперь перед нами золотой луг, – шептал он, чувствуя, как смертной дрожью сводит губы. – Ты помнишь, как мы любили друг друга? Как мы умели летать среди звезд?

Антония вздрогнула и крепче прижалась к нему, словно в преддверии неумолимой разлуки…

Вдруг в воздухе повеяло ладанным дымом. Манфред поспешно отступил в глубь ниши, увлекая за собой Антонию. Тихий и бесшумный монах в длинном плаще с низко надвинутым капюшоном проплыл по коридору в лунном свете, льющемся из узкого оконца, и исчез за поворотом…

Манфред знал, что коридор заканчивается тупиком, единственная дверь в котором наглухо заперта. Даже если у «призрака» имеется ключ, все равно он никуда не денется, так как другого выхода из коридора не было.

– Подожди здесь, – шепнул Манфред и осторожно двинулся вслед за странным монахом.

– Мне страшно!

– Просто стой здесь, я сейчас вернусь…

Он, не оборачиваясь, скользнул за поворот и растворился во мраке. Антония слышала только свое дыхание и стук сердца. Она обессиленно прислонилась спиной к шершавой стене, чувствуя безумную истому, разливающуюся внутри от нетерпеливых ласк Манфреда, от вкуса его поцелуев на губах.

Молодой человек оглядывался в недоумении: в конце коридора было пусто. Закрытая, плотно пригнанная дверь из прочного дерева не пропускала ни звука, ни света. Манфред приложил ухо к замочной скважине – мертвое безмолвие было ему ответом. Непохоже, чтобы кто-то входил сюда. Однако монах исчез…

«Антония! – спохватился он. – Я оставил ее там одну в темноте!»

Манфред бросился назад, твердо решив, что так или иначе проникнет в тайну закрытой двери и загадочного монаха. Сеньор Альбицци что-то скрывает, и это «что-то» представляет угрозу.

– Антония! – он прижался лицом к ее теплому плечу. – С тобой все в порядке?

– Да. Ты видел, куда делся призрак?

– Он как будто растворился. Ты уверена, что отсюда нет другого выхода?

– Конечно, уверена! Это дух рыцаря…

– Ты веришь в легенду о Черном Рыцаре?

– Не знаю, – она помолчала, опустив взор. – Эта фигура, одиноко скользящая во мраке, вызывает у меня дрожь во всем теле. Потом я не могу спать… повсюду чудятся шаги, непонятный шум и стоны…

– Стоны?

– Ну да. Кто-то так жалобно плачет и вздыхает, будто с жизнью прощается…

– Антония! Ты пугаешь меня…

– Ты видел Черного Рыцаря? Это ведь был он в монашеском одеянии! Какой холод проник в сердце, когда призрак проплыл мимо нас…

Манфреду хотелось развеять страхи Антонии, успокоить ее, хоть как-то утешить. Поэтому он сделал вид, что все происшествие – интересная забава, приключение, в котором участвовать вовсе не опасно, а, напротив, увлекательно и весело.

Манфред был храбрым юношей, сыном славного рода. Он постигал не только врачебное искусство, но и прекрасно владел оружием. Луиджи поощрял это его увлечение и недавно подарил ученику отличный кинжал, острый и гибкий, покрытый узором и золотыми инкрустациями на рукоятке. Молодой человек пришел в восторг! Они тренировались в метании ножа, и Луиджи оказался весьма ловок в этом деле. Он показал Манфреду несколько приемов, которым его научили арабы во время странствий.

– Оружие – дитя отчаяния. Но в нашей несовершенной жизни бывает полезно уметь им пользоваться. Учись всему, что поможет тебе выстоять, Манфред!

– Разве мне кто-то угрожает?

Луиджи неопределенно усмехнулся и пожал плечами.

– Вообще-то не стоит бояться смерти, – сказал он. – Когда яблоко созревает, оно падает с ветки. На следующий год дерево приносит новые плоды. Но… мы не одни в этом мире, Манфред. Есть кто-то, за кого мы несем ответственность. Мы должны быть способны защитить их в случае необходимости, – встать и закрыть дорогу злу. Хотя в сущности… стоит только понять зло до конца, до самой последней капли, чтобы оно вдруг перестало существовать. Понимание – вот оружие, которое в состоянии вырвать у зла ядовитое жало…

* * *