Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Мама положила руку мне на плечо, и я видел, что она плачет, но на этот раз не возражал. Она была счастлива. Я уехал из дома вскоре после того, как сдал на отлично все экзамены.

ТЕПЕРЬ Я МОГ НАЧАТЬ ИЗУЧАТЬ ПСИХИАТРИЮ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, А НЕ ТОЛЬКО НА ПРИМЕРЕ ЖИЗНИ НАШЕЙ СЕМЬИ.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что в семьях у всех есть какие-либо сложности. Что моя семья не исключение, а «нормальность», что бы это ни было, действительно встречается очень редко.

Единственным человеком в школе, который, возможно, не осознавал, что тоже влияет на меня, был Питер Ди Томас. Он учил меня английскому языку, который, без сомнения, был моим самым нелюбимым предметом. Спасибо вам, мистер Томас, за ваши многочисленные своевременные тычки.

Медицинский факультет

Не думаю, что я был очень хорошим студентом-медиком. Мне нравилась теория, но я быстро понял, что есть люди намного умнее меня и вот они как раз и станут ведущими специалистами и будут продвигать науку вперед.

Мне нравился послеоперационный период в хирургии, когда надо вести пациента, долечивать его терапевтически, но сама хирургия меня не сильно прельщала. Моим первым опытом стало оказание помощи хирургу-ординатору при вскрытии брюшной полости пожилой женщины с перитонитом[17]. Как только мы осмотрели двенадцатиперстную кишку, нам стало совершенно ясно, что вызвало у больной это состояние. Причина была в той части кишечника, что сразу за желудком. Мы увидели большую дыру в стенке кишечника, на месте которой когда-то была язва, и я наблюдал, как из этой дырки выпала горошина, а потом нарезанная кубиками морковь…

В общем, мы обнаружили бóльшую часть остатков воскресного обеда, которые плавали прямо у нее в животе. Мы достали отсасывающую машину, немного похожую на ту, которой пользуются стоматологи, чтобы удалять лишнюю слюну, когда ставят пломбу, и просушили внутренности пациентки.

Она была маленькой сухонькой старушкой, но, боже мой, как же она любила поесть!

– Хочешь чего-нибудь? – спросила хирург. – Или ты уже поел?

Было видно, что она наслаждалась моим замешательством. Я вышел на улицу, стянул маску, меня вырвало… Я умылся и пошел помогать зашивать пациентку.

БОЛЬШИНСТВО МОИХ ДРУЗЕЙ ОБОЖАЛИ ПРОВОДИТЬ ДЕНЬ В ХИРУРГИЧЕСКОМ ОТДЕЛЕНИИ, АССИСТИРОВАТЬ НА ОПЕРАЦИЯХ. А МНЕ БОЛЬШЕ НРАВИЛОСЬ БОЛТАТЬ С ПАЦИЕНТАМИ ДО И ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ.

Я не любил педиатрию и терпеть не мог акушерство и гинекологию. До сих пор не понимаю и удивляюсь, как это мне удалось помочь родиться двенадцати здоровеньким младенцам, когда я работал в больнице Святого Иуды.

Что мне действительно нравилось, так это мой стетоскоп. Я вообще обнаружил, что меня интересуют органы грудной клетки. У них приятная четкая физиология, замечательный встроенный насосный механизм, с которым можно поиграть, и, что самое приятное, в грудной клетке нет кишечника, точнее, его содержимого. Малейший интерес к области живота у меня отбил тот опыт взрывной диареи у Марты Уорд и «овощи-мясо» там, где их по определению быть не должно. Стоит отметить, что кишечник иногда вторгается (совершенно нежелательно) в грудную полость – в виде грыжи пищеводного отверстия диафрагмы[18]. Но в целом это безопасная территория, ограниченная ребрами и диафрагмой, что весьма надежно и приятно. И, как известно любому пациенту, грудную клетку исследуют с помощью стетоскопа. Все мы с детства помним доктора, «который послушает» – так делает терапевт. Глубокий вдох… не дыши…

На самом деле осмотр грудной клетки с помощью стетоскопа – это навык, и его надо осваивать. Сначала доктор просто осматривает грудную клетку, наблюдая за дыханием пациента, отслеживая частоту и ритм биения сердца, любую асимметрию или межреберную ретракцию[19]. Затем врач пальпирует грудную клетку – считает пульс, проверяет кровяное давление, прощупывает сонные артерии на шее и смотрит, находится ли трахея там, где она должна быть, или смещена из-за коллапса легкого или напряженного пневмоторакса[20].

Все это требует времени. Я помню, как впервые обследовал грудную клетку у пожилого мужчины. Я старался следовать совету моего наставника, доктора Скотта, – наблюдать за дыханием пациента, сидя на краю кровати в течение целой минуты. Судя по всему, я переусердствовал, потому что пациент в конце концов не выдержал, повернулся к моему наставнику и довольно грубо спросил:

– Он вообще, мать вашу, собирается слушать мои легкие или как?

Наставник даже не посмотрел в его сторону. Он всего лишь предостерегающе поднял палец.

– Мистер Хиггинс, вы пациент больницы Святого Иуды. Больница Святого Иуды – это учебная больница, и я тут преподаю. Пожалуйста, не мешайте.