Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

К счастью, если я ткну кончиком среднего пальца в пол, а палец другой руки вытяну как можно выше, отметка карандашом будет на высоте 194 сантиметра. Это на 2,5 сантиметра выше моего роста. Теперь я бесконечно благодарен этому факту, потому что не сомневаюсь, что именно комбинация моей вытянутой руки, удерживаемой как дуло пушки на танковой башне, в сочетании с моей массой и скоростью сбила моего противника с ног и отбросила его к стене позади него. Он отскочил от стены, спотыкаясь, вернулся ко мне и подошел так близко, что я смог схватить его за запястье, повернуть в другом направлении и увидеть, как нож падает на пол, не причинив никому вреда.

В этот момент герой фильма может еще не успеть до конца отобрать оружие у плохого парня, тем самым предоставив ему последний шанс поквитаться. Но я всегда считал это утомительным сюжетным приемом, поэтому пнул нож в сторону одного из пациентов, наблюдавших за нами, – естественно, все с интересом глазели на нас. Все, кроме одного, точнее одной. Очевидно, она так глубоко погрузилась в свой внутренний диалог, что ее ничуть не отвлек даже этот захватывающий эпизод. Я был свидетелем такой же реакции 11 сентября 2001 года, когда самолеты врезались во Всемирный торговый центр. В то время я находился в отделении средней безопасности больницы Святого Иуды, и персонал и пациенты, толпясь, плечом к плечу, смотрели телевизор. Примерно четверо пациентов были настолько нездоровы, что не могли сосредоточиться на этих важных событиях. В конце концов Рэтти оказался безоружен, и я держал его за руку.

Наступил немного неловкий момент, когда мы оба поняли, что игра окончена, и не знали, что делать дальше. Но всплеск адреналина, который сопровождал всю эту ситуацию, дал о себе знать в полной мере, и не воспользоваться им было бы позорно. Поэтому, когда пациент попытался вырваться, я приподнял его и достаточно жестко пригвоздил обратно к полу, чтобы быть уверенным, что он не встанет, и заодно дать ему понять, что встать до появления полиции – это очень, очень и очень плохая идея.

В тот момент я вдруг понял, что мой старший брат, который поступил в университет, когда я еще ходил в коротких штанишках, сейчас, вероятно, спас мне жизнь. Учеба ему быстро наскучила, и он решил научиться убивать людей и вступил в парашютно-десантный полк. Во время своего обучения он часто отрабатывал навыки рукопашного боя на мне. Обычно все начиналось с того, что я набрасывался на него с хоккейной клюшкой или клюшкой для гольфа. А заканчивалось все неизменно тем, что я лежал лицом вниз на полу, моя рука выгибалась под неестественным углом, а запястье безжизненно свисало. Тогда я слышал его голос:

– Попробуй теперь выбраться…

И тут я услышал звук, похожий на первые капли дождя по жестяной крыше.

Затем еще несколько капель. Их было много, они звучали все громче и громче. Трое из четырех пациентов хлопали в ладоши.

Та пациентка, что еще в начале инцидента погрузилась в свои собственные переживания, не аплодировала, и я решил потратить некоторое время на разговор с ней чуть позже. Она была очень нездорова, и я положил ее в отделение.

Другие пациенты вели себя очень доброжелательно и выражали благодарность. Секретарша настолько воодушевилась, что отвела их в другую комнату и даже приготовила чай. Прибыла полиция, я дал показания и несколько месяцев спустя снова увидел Рэтти – на это раз в суде. Только теперь его зубы были не такими острыми, как я помнил, и он больше не напоминал мне крысу из книжки. Он был просто обычным мужчиной по имени мистер Куто. Он признал себя виновным в хранении оружия. После этого он попал в больницу – у него был аутизм, психоз, и все это усугублялось употреблением марихуаны. В конце концов он получил ту помощь, в которой нуждался.

На этом все. Моя смена в отделении закончилась, я выписал пациентке, которая не аплодировала, несколько успокоительных и антипсихотических препаратов и отправился домой.

В тот вечер я почувствовал себя странно взволнованным и увидел, что у меня дрожат руки.

В следующие несколько месяцев я лучше узнал секретаршу в приемной. Она несколько раз готовила мне чай. Оказывается, у нее была шизофрения, и социальное взаимодействие давалось ей с трудом. Мы слишком легко судим о людях, не имея полной картины.

Колебания свидетеля-эксперта

– Ты готова? – зову я Элейн.

– Ага.

Я беру пальто, и мы покидаем отделение. Пицца или турецкая кухня? Открылось новое местечко.

Мы почти не говорим, пока не подадут хумус, оливки и питу.

– Как твое плечо? Как думаешь, потребуется операция? – спрашиваю я.

– Я надеюсь, что нет. – Ее голос звучит неуверенно. – На тебя когда-нибудь нападали?

– Да, но не так, как на тебя.

Я не знал пациента, что, как мне кажется, облегчило задачу.

– А что случилось? – спрашивает она.

– На самом деле ничего особенного. Просто человек пришел в больницу с ножом. А я примерно через неделю после начала работы видел, как на медсестру напали.

– Как это было?