Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Обходя ресторан с задней стороны, я увидел большой снежный сугроб у стены, блестевший в лучах послеполуденного солнца. Я снял солнцезащитные очки и увидел, что в сугробе есть маленькие ямки, каждая с характерными желтыми следами. В общем, я нашел свой личный писсуар, и слава богу, ведь он мне был очень нужен.

Я приступил к трудоемкому процессу расстегивания лыжной экипировки. Я испытал огромное облегчение, и в этот момент не было ничего прекрасней в мире! Ну, кроме попытки пробить струей в снегу свою собственную маленькую дырочку, что я и делал с совершенно детским удовольствием. Я оглядел дырочки своих соперников, точно прицелился и заметил, что дыры были повсюду. Слева от меня, справа от меня, фактически прямо подо мной, и в некоторых местах виднелось больше ямок, чем снега.

Я стоял на гигантском решете, пропитанном мочей.

Я не шевелился. Я подсчитал, что мне нужно еще тридцать секунд, а затем я съеду с холма назад, чтобы избежать ненужного удара о тонкую корку снега, на которой я стоял.

Некоторые лыжники, попавшие под лавину, рассказывают, что слышали, как срывается снег. Мне оставалось секунд пять, я почти закончил, когда услышал «треск» и увидел, как корка расползается вокруг меня, соединяя дыру с дырой. А затем я упал вниз на целых два метра в то, что теперь оказалось скорее катакомбами, чем решетом.

Черт побери!

Я пытался выбраться, но застрял. Я хотел встать на ноги, но мне казалось, что они застыли в бетоне. Я немного помахал руками, но все, что мне удалось сделать, – это жутко извозиться в собственной моче.

Затем мимо прошла очень веселая компания, направлявшаяся от подъемника к ресторану. Мне захотелось сквозь землю провалиться от стыда, но я собрался с духом и задрал голову так высоко, как только мог.

– Помогите. На помощь.

Вот и все на самом деле. Они подошли, оказались французами, немного посмеялись надо мной и вытащили оттуда.

Как вы помните, я весь измазался мочой – и воняло от меня ой-ой-ой. В общем, не то забавное воспоминание, не то кошмарный сон. И если когда-то и был случай, который заставил меня осознать, что преступники часто сначала становятся жертвами, то это следующее дело, и я сразу положил его в «коробку для хранения».

ГЭРИ БЫЛО СОРОК ЛЕТ, КОГДА Я ВСТРЕТИЛ ЕГО В КЭМПСМУРЕ, ГДЕ ОН ОТБЫВАЛ ПОЖИЗНЕННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЗА СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ НАД ДВУМЯ ДЕСЯТИЛЕТНИМИ ДЕВОЧКАМИ.

Сара и Софи были близнецами. Когда в его доме произвели обыск, на компьютере обнаружили тысячи изображений детей. С 2014 года они называются «изображения категории А» – такие, которые включают пенетрацию или сексуальную активность с животным или садизм. Ему нравилось все в таком роде.

Он жил рядом с родителями девочек и часто помогал им, когда нужно было сходить в магазин или подвести их из супермаркета. Он казался «честным человеком» и часто бывал в их доме[43]. Похоже, что родители девочек считали его простым парнем и, положа руку на сердце, просто банально эксплуатировали добродушного соседа.

На Рождество няня не смогла присмотреть за девочками, и тогда родители позвонили Гэри. Все было хорошо, и вскоре он стал регулярно оставаться наедине с детьми. Шесть месяцев спустя одна из девочек нарисовала как-то в школе картинку – и тут зазвенели первые тревожные звоночки. Изображение человека на рисунке было со всеми анатомическими подробностями. Десятилетний ребенок просто не может еще знать такое. Выяснилось, что Гэри неоднократно насиловал обеих сестер.

Все это случилось пять лет назад, и меня попросили увидеться с ним, потому что он пытался покончить с собой во время отбывания наказания.

– Я знаю, кто вы, – сказал он, но я все равно представился.

– Я понимаю, что вы пытались покончить с собой, Гэри. Я пришел, чтобы решить, как вам помочь.

Я мог разглядеть остаточный синяк на его шее – там, где нейлоновый шнур глубоко вонзился в кожу, все еще виднелась отметина.

Гэри сидел напротив меня в отдельной комнате для свиданий недалеко от основной зоны с примерно тридцатью столами и стульями, где жены и партнеры встречались со своими близкими. Он отказался прийти в медицинский центр, чтобы повидаться со мной. В комнате было чисто и по-спартански пусто, и за нами следили две камеры видеонаблюдения.

– Меня не привели бы сюда в часы посещений, – сказал Гэри, разглядывая большую комнату. – Дети приходят сюда повидать своих отцов.

Я огляделся и увидел пластиковые игрушки и даже маленький трактор с педалями. У меня был точно такой же, когда я был ребенком.

– Вы хотели бы поговорить со мной, Гэри?

Он пожал плечами.

– Мне все равно больше нечем заняться, вы же знаете.

– С чего бы вы хотели начать?

Некоторое время он ничего не говорил, но затем, казалось, принял решение установить со мной контакт.

– Это не девочки. Дело было не в них. Они были хорошими детьми. С ними все в порядке?

– Я не знаю, – честно сказал я.

– Можно написать им, чтобы сказать, как мне жаль?

– Нет, вы не должны иметь с ними никаких контактов.