Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

– Вы знаете, я любил их, как если бы они были моими собственными дочерьми.

Я подумал о двух моих девочках.

– Расскажите мне о себе, Гэри.

– Сказать особо нечего.

Я подождал, и он продолжил:

– На самом деле у меня было нормальное детство. Я не привык говорить о прошлом.

– Вы отказались от всех тюремных курсов. Вы отказались от психолога. До сих пор вы отказывались и от психиатрической экспертизы.

– Да.

– Почему?

Он снова пожал плечами.

– На самом деле в этом нет смысла. Я сделал то, что сделал. На этом все и закончится.

– Вы когда-нибудь интересовались, почему вы это сделали?

– Я знаю, почему я это сделал.

– Почему?

– Из-за любви.

– Как так?

– Я любил их. Они были чистыми. Они были хорошими.

– А вас любили?

– Мой отец, мой отчим, он сказал, что очень сильно любит меня. Он так сильно любил меня, что сказал, что покажет, как сильно меня любит. – Теперь Гэри смотрел на стол сверху вниз. Думал он совсем не обо мне. – Раньше он заставлял меня сосать у него[44]. И если он не кончал, то бил меня. Я смирился с побоями, но мне не нравилось сосать у него. На самом деле это было только началом. Он заставил меня смотреть, как он трахал маму. После я должен был сходить и купить ему сигареты. Я никогда не вел себя так ужасно с девочками. – Он сделал паузу и быстро посмотрел мне в глаза. – Я был дома и не знал, что он в ванной. Я вошел, а он сидел на унитазе. Он очень разозлился, что я побеспокоил его. Я никогда не видел его таким злым; он швырнул меня в ванну, взял свой ремень и…

Он раскачивался взад-вперед, пытаясь успокоиться, он был похож на румынских сирот при Чаушеску… Это прямо врезалось в мою память.

Я не хотел, чтобы он рассказывал мне это. Он сам был достоин отвращения. Он был тем человеком, которого следовало избегать на улице. Монстром, злым насильником, который был достоин только осуждения. А оказывается, что все это время он был просто сломленным, несчастным ребенком в теле мужчины.

– …он взял свой ремень и бил меня, пока я не перестал плакать.

– Сколько вам было лет?

– Мне было десять. Потом он вынул свой член, и я подумал, что мне сейчас придется отсосать, и я начал это делать, но он помочился мне на лицо. Он обоссал меня с ног до головы.

Я слышал, как захлопнулись двери и раздались приглушенные крики.

– Мне стало стыдно. Я как будто перестал существовать, – сказал Гэри. – От меня воняло мочой. Мне никогда не было так стыдно.

Последовало долгое молчание.

– Итак, док, что дальше? Отправите меня в больницу. Дадите мне антидепрессанты. Я и так провел на них полжизни. Скажете мне, чтобы я пошел на курсы для насильников.

– Вы хотите разобраться с тем, что сделали?

Он колебался.

– Это я и пытался сделать. – Он указал на свою шею.

С той нашей встречи я ушел вымотанным, чувствуя себя не в своей тарелке. Признаюсь, мне всегда было нелегко иметь дело с педофилами, но история Гэри особенно тронула меня. Он не должен был стать педофилом[45]. Если бы не то ужасное насилие над ним со стороны отчима, он никогда бы им не стал.

Несколько лет спустя я приехал на конференцию по детской и подростковой психиатрии в Бирмингеме. Я пытался нанять консультанта для новой услуги и пригласил пару потенциальных кандидатов поужинать. Один из них рассказал мне о девочке, которую лечил, она оказалась одной из тех близняшек. Они подверглись насилию, когда им было по десять лет.

– Сара и Софи, – выпалил я.

Я сам удивился, что запомнил их имена.

– Да, вы их знаете?

– Нет, но я обследовал мужчину, который их изнасиловал. Как у них дела?

– Не особо. Софи хорошо справляется, я сам не лечил ее. Но вот Сара, моя пациентка, покончила с собой, когда ей было восемнадцать – она как раз обратилась в службу поддержки взрослых, но не смогла справиться.

– Господи.

– Она хотела поговорить с насильником – хотела знать, почему он это сделал.

– Правда?

– Да. Жаль, что она не смогла.

– Почему она не смогла?

– Разве вы не знаете? Он покончил с собой в тюрьме. Хотите еще пива?

Обучаясь психиатрии, я довольно тесно сотрудничал с Джеки Крейссати. В то время она была многообещающим судебным психологом и выступала за лечение педофилов. Я видел ее на дневном телевизионном ток-шоу, и она говорила о том, как эта группа правонарушителей нуждается в поддержке и лечении, чтобы снизить уровень повторных преступлений[46].

Ее освистали. Вот это уже безумие.

Мой третий неудачный опыт с мочой произошел в Таиланде. Я путешествовал с Джо, которая в то время была пока моей девушкой. Мы сделали остановку, возвращаясь после учебы в Мельбурне, где я сломал ногу. Стоя на костылях в очереди на таможню, я понял, что мы отстали от двух других медиков из больницы Святого Иуды. Они подшутили над моей ногой, но уговорили нас встретиться для «ночной прогулки». Они обещали нам вечер «местной культуры и танцев».

Так вот, костыли плохо совместимы с мокрой плиткой – это элементарная физика. На самом деле небольшое количество воды между плиткой и резиновой штукой на конце костыля заставляет их скользить, и ты пляшешь как Джереми Кларксон на смазанной маслом беговой дорожке.