Опасная игра

Вдалеке, у изгороди, паслись стреноженные лошади. Они стояли, сбившись в кучу, и Киду пришлось, ориентируясь лишь по длине ног, решать, какая из них самая быстрая. Но даже в темноте он заметил, что среди лошадей не было ни одной приземистой, с сильно скошенной спиной, как и положено настоящему мустангу. Малыш усмехнулся. Да уж, Шей и Диксон не позарятся на обычных лошадей! Им подавай только чистокровных?

И тут вдруг новая мысль, еще более дерзкая и вдохновенная, осенила его. Он представил себе весь этот сброд внезапно лишившимся возможности убраться отсюда. Да ведь скоро они, оголодавшие, жалкие, не способные ни ринуться в атаку, ни унести ноги, будут рады паршивой рыбешке, вытащенной из ручья!

Как и любой другой житель Запада, которому не раз приходилось пробираться верхом через всю эту необъятную страну, Кид повсюду возил с собой небольшие кусачки. И, сейчас вспомнив о них, он быстро скользнул к изгороди. Стражей, которые все время слонялись неподалеку, почему-то не было видно. Видимо, они тоже подошли к лагерному костру, желая принять участие в пирушке по случаю благополучного появления Билли Шея.

Малыш с величайшей осторожностью принялся за дело. Ведь проволока была туго натянута, поэтому при малейшей небрежности могла зазвенеть, как струна. Зная об этом, он вначале обмотал себе руку носовым платком, потом с силой подтянул проволоку к себе и только тогда почти беззвучно ее перекусил. Затем аккуратно уложил на землю. Со второй и третьей проволоками было быстро проделано то же самое.

И вот в самой середине изгороди, так любовно возведенной головорезами Диксона, образовалась дыра.

Кид видел, как неподалеку продолжали бродить коровы, в их глазах вспыхивали и гасли отблески лагерного костра. В бесцельном кружении животных чувствовалась тупая обреченность. Некоторые из них лежали на земле, бессильно уронив перед собой тяжелые головы, возможно, они уже были мертвы. Но за их спинами перекатывалось бесконечное море других измученных жаждой коров, которые спотыкались о распростертые тела, тяжело падали и снова поднимались, подгоняемые неистребимым желанием найти воду.

Отвернувшись, Малыш вдруг краем глаза заметил, как двое стражей отошли от костра и поспешно направляются в его сторону. Он молнией метнулся в спасительную темноту, туда, где паслись лошади.

При мысли о том, что у него, может быть, просто не хватит времени, чтобы осуществить свой замысел, Кид в бешенстве закусил губу. Ах, если бы они не вернулись так быстро! Хоть еще пару минут простояли бы у костра!

Но бандиты приближались, о чем-то переговариваясь между собой. Вот они уже поравнялись с прорехой в изгороди, возле которой он только что стоял, и… преспокойно ее миновали!

Можно было подумать, что эти парни, подобно несчастным коровам, настолько привыкли к мысли, что проход к воде закрыт, что теперь даже не удосужились взглянуть на изгородь!

Дождавшись, когда они скроются из виду, Малыш с лихорадочной быстротой принялся за работу.

С ножом в руке он змеей скользил между лошадьми, издавая тот знакомый всем ковбоям звук — не то жужжание, не то шипение, который так успокаивающе действует на испуганных животных. Одной рукой Малыш похлопывал, поглаживал нервно озиравшихся скакунов, а другой, в которой был зажат нож с острым как бритва лезвием, быстро перерезал их путы. Не прошло и нескольких минут, как кони, почувствовав свободу, превратились в неуправляемый табун, готовый ринуться куда угодно.

Теперь Киду оставалось сделать только самое последнее, так сказать, завершающий штрих. Если его план удастся, то это будет подвиг, о котором на Западе не забудут еще долго, а гордости Шея и Диксона нанесен такой сокрушительный удар, что окружающий их ореол романтичных удачливых грабителей разлетится в пух и прах.

Малыш бросился обратно в палатку. На этот раз он там не задержался. Ему во что бы то ни стало надо было успеть до того, как лошади начнут разбегаться. Чиркнув спичкой, Кид бросил ее в сверкавшую лужицу на полу. Палатку с быстротой молнии охватило пламя.

Через мгновение раздался оглушительный взрыв. Будто подброшенная в воздух чьей-то гигантской рукой, палатка взвилась вверх на несколько футов. С громким треском разом оборвались удерживавшие ее веревки, сноп пламени вырвался наружу.

Свирепо загудев, огонь принялся пожирать все вокруг, с яростью хищного зверя кидаясь во все стороны. Длинный оранжевый язык протянулся по земле и, добравшись до того места, где струйка керосина стекла под груду бревен, быстро облизал их, будто пробуя на вкус. Еще через мгновение пламя охватило поленницу, превратив ее в пылающую башню.

Все это произошло так быстро, что Кид успел только бросить короткий взгляд через плечо на тот ад, что бушевал за его спиной. Пригнувшись к земле, он торопливо пробирался к лошадям.