Опасная профессия

Брумберг оказался теперь в трудном положении. У него появилось два начальника, которые давали противоположные рекомендации. С Бжезинским он мог бы разговаривать и по-польски, но они не были друзьями. Бжезинский был знатным польским дворянином и сыном дипломата, приехавшего в США в 1938 году. Он был явным русофобом. Брумберг, родившийся в Тель-Авиве в 1926 году и живший в Польше с 1929 года, вместе с родителями бежал из нее от нацистской оккупации в 1939-м в Советский Союз. Сложным путем, через всю территорию СССР, семья Брумбергов приехала в Биробиджан, столицу Еврейской автономной области, которая граничила с Маньчжурией. В то время идиш был в этой области вторым языком и изучался в школах. После начала войны Брумберги через Маньчжурию и Японию добрались к осени 1941 года до Восточного побережья США. Абрахам служил в американской армии. Настоящим родным языком был для него идиш, и в США он иногда писал на нем статьи для журналов и газет. Он свободно говорил и на русском. Журавский мне объяснил, что в американском политическом спектре Брумберг был левым, тогда как Бжезинский крайне правым. Появление Бжезинского в Белом доме лишало Брумберга того влияния на политику США в отношении СССР и Восточной Европы, какое он имел при Киссинджере. Но его должность не входила в число сменяемых при переменах в Белом доме.

Моя беседа с Брумбергом и Журавским касалась в основном статей и интервью Роя, публиковавшихся и в американской прессе, где он в довольно острой форме критиковал новую политику Картера. По мнению Роя, новый курс США носил избирательный характер в отношении СССР и мог привести лишь к усилению политических репрессий, так как ассоциировал внутреннюю политическую оппозицию с американской международной политикой. При этом Картер начинал свою деятельность с выступлений против советских лидеров, не завоевав еще никакого авторитета в международной политике. Новый курс Картера критиковался и в европейской прессе, поскольку ни ФРГ, ни Великобритания, ни Франция не могли ему следовать. Критической проблемой для Западной Европы оставался Ближний Восток и необходимость открытия Суэцкого канала, заблокированного уже десять лет.

Брумберг в принципе соглашался с доводами Роя, что президенту США следовало начинать строить свои отношения с главными деловыми и политическими партнерами со встреч или с переписки с лидерами этих стран, а не с оппозицией. Брумберг беседовал с нами как старый приятель, а не как влиятельный чиновник. Это могло означать лишь то, что политика по отношению к СССР формировалась теперь Бжезинским, а не госдепартаментом.

C июня 1977 года в Европе шла очень интенсивная кампания против решения Картера начать размещение на американских военных базах в ФРГ крылатых ракет и так называемых нейтронных бомб – нового вида термоядерного оружия, которое убивало людей мощным нейтронным облучением, а не взрывной волной. Протесты против нового оружия, возвращавшего Европу к холодной войне, намного превосходили по мощности всю кампанию по защите прав человека. (В 1978 году американская администрация была вынуждена отменить программу размещения нейтронных бомб именно в результате протестов.)

Техас. Первая диссертация об экспедициях Николая Вавилова

Вечером 1 ноября я вылетел из Вашингтона в Остин, административный центр Техаса. 2 и 3 ноября в двух кампусах Техасского университета, в Остине и в Далласе, у меня в программе были три лекции на различные темы: о проблемах старения, о радиоактивном загрязнении среды, а также по истории советской науки с общим обзором истории дискуссии по генетике и, прежде всего, участия в ней Н. И. Вавилова и Т. Д. Лысенко. Этот визит в Техас был непосредственно связан с весьма необычным событием – появлением у меня в 1975 году аспиранта в Далласе, Барри Коэна (Barry Mendel Cohen), библиотекаря и историка, который готовил докторскую диссертацию на тему «Экспедиции Николая Ивановича Вавилова в Южную и Северную Америку». В Далласе мне предстояла первая встреча с Барри и знакомство с его работой. Каждому диссертанту в США, как и в других странах, требуется научный руководитель. Но по теме, которую начал разрабатывать Коэн в 1973 году, специалистов в США не нашлось. До этого у нас с Барри была активная переписка и беседы по телефону. Предки Барри приехали в США из России, поэтому он достаточно знал русский язык, чтобы читать, но не говорить. Защита диссертации намечалась на 1978 год.