Опасная профессия

Непосредственно на конференции я был занят на ежедневных симпозиумах биологической секции общества. На утреннем симпозиуме 19 ноября, посвященном иммунологии старения, среди нескольких докладчиков выступали и мои старые знакомые – Дэвид Гершон и Рой Уолфорд (Roy Walford), с которыми я встречался в Киеве в 1972-м и в Иерусалиме в 1975-м. На вечернем заседании доклад о роли репарации повреждений ДНК делал Рональд Харт, с ним я недавно познакомился в Университете штата Огайо. 20 ноября председателем симпозиума по роли клеточной регенерации в процессах старения был Хейфлик. Вечерний симпозиум по нейробиологии старения вел Бернард Стрелер. На следующий день председателями симпозиума по генетике и эволюции продолжительности жизни стояли в программе Дж. Сейчер и я. В программе заседания был и мой доклад о возрастных изменениях хроматина («Age changes in chromatin – an overview»). Наибольший интерес на этой сессии вызвал доклад Дж. Хирша из Окриджской лаборатории, показавшего связь между видовой продолжительностью жизни и частотой спонтанных соматических мутаций клеток.

23 ноября собравшиеся в Сан-Франциско геронтологи, около двух тысяч, разъезжались и разлетались по домам. В четверг 24 ноября американцы отмечали День благодарения. По традиции дома собиралась вся семья. Праздник захватывал и пятницу.

Я на эти дни оставался в Сан-Франциско. Моя последняя лекция о науке в СССР планировалась в Нью-Йорке на 28 ноября. В четверг и пятницу хотелось отдохнуть и походить по городу. Сан-Франциско был одним из немногих больших американских городов, в котором туристам не нужен автомобиль. Главной достопримечательностью города являлся старинный канатный трамвай. На нескольких линиях ходили копии первых трамвайчиков XIX века, без прицепов. Они почти всегда были переполнены, туристы висели и на подножках.

В пятницу я решил пройтись пешком до знаменитого Чайна-тауна. На одной из центральных улиц прошедший мимо меня и показавшийся мне знакомым мужчина средних лет неожиданно крикнул сзади: «Жорес!» Я обернулся. Что за встреча! Юрий Трифонов, знаменитый советский писатель. Он узнал меня, так как совсем недавно встречался с моим братом-близнецом.

Юрий Трифонов и советский авангард в Сан-Франциско

Когда я познакомился с Юрием Трифоновым в 1963 году, он не был знаменит. Я читал лишь одно из его ранних произведений – повесть «Студенты», напечатанную в 1950 году в «Новом мире». Я и сам завершил в том же году студенческую жизнь. Но повесть мне не понравилась. Она оказалась слишком конъюнктурной, в ней оправдывалось увольнение из института профессора-космополита. Впоследствии Трифонов стыдился этой повести, хотя именно она, удостоенная Сталинской премии третьей степени, открыла для него, 25-летнего дипломника, возможность вступления в Союз советских писателей сразу после окончания Литературного института. Когда, познакомившись позже с Роем, Юрий Валентинович узнал, что мой брат не читал «Студентов», он взял с него обещание никогда ее не читать. Первую реальную известность принесла писателю книга «Отблеск костра», вышедшая в 1967 году и основанная на судьбе его родителей, репрессированных в 1937 году. Его отец, революционер, военный командир в Гражданскую войну и член Военной коллегии Верховного суда СССР в начале 1930-х, был расстрелян в 1937 году. Мать, арестованная как жена врага народа, вышла на свободу в 1945 году. (При поступлении в институт и в других анкетах того времени Трифонов скрывал аресты своих родителей. Если бы он этого не делал, то его судьба сложилась бы иначе.) Трифонов стал по-настоящему знаменит, написав повесть «Дом на набережной», которая была напечатана в 1976 году в журнале «Дружба народов». Я ее не читал. В Великобритании Трифонова как писателя почти не знали, его романы и повести на английский не переводились. Острых сюжетов у него не было, его жанр – городская проза с множеством бытовых подробностей. Юрий Валентинович, хотя и дружил с Роем, не был диссидентом и не вступал в конфликты ни с властями, ни с руководством Союза писателей. Я говорю это не в укор. Трифонов жил скромно, писал медленно, по многу раз переделывая текст, печатался нечасто. Предпочитал относительно небольшие рассказы и повести, а не романы. Его семья полностью зависела от редких гонораров. Зарубежных гонораров у Трифонова не было. Некоторая материальная устойчивость пришла к нему лишь с повестью «Обмен», напечатанной в «Новом мире» в 1969 году, еще при Твардовском. Режиссер Юрий Любимов превратил повесть в пьесу и поставил в своем знаменитом Театре на Таганке. Спектакль оказался очень популярным и держался в репертуаре довольно долго. Однако Трифонов охотно читал эмигрантскую литературу. Зная возможности Роя, он часто просил его достать книги, доступные только за рубежом. Рой в конфиденциальных письмах нередко просил меня прислать дополнительные экземпляры книг Набокова, Гуля, Замятина, Ремизова, Бердяева и других, подчеркивая, что это для Ю. В.