Опасная профессия

– Конечно, я так вам и поверила. У вас просто рук не хватило всем рты заткнуть?

– Я делал, что мог, но вы же первая и начали отвечать на вопросы. Если бы вы молчали и просто следовали за мной, я мог бы гарантировать…

– Отчего-то только вы стояли все время на месте и ждали, когда меня доведут до ручки. Вы ставили очередной следственный эксперимент.

– Нет, я минуту поговорил с редактором «Вестей», попросив последнего воздержаться от вопросов на щекотливые темы. Если помните, он первый задал вопрос о вашем отношении…

– На него вы зря ссылаетесь, не думаю, что они заметили на мне траурные одежды и заплаканное лицо.

– Конечно, вы это и заявили во всеуслышание.

– А мне надо было самой затыкать им рты? И почему на десять минут, пока я находилась в морге, отозвали милицию, гарантирующую мне неприкосновенность?

– Я этими вопросами не занимаюсь.

– Разумеется. Вы просто попросили.

– Ну, знаете, это чересчур.

– Ничего подобного. Я прекрасно могу отличить правду ото лжи, знаете, за годы, проведенные с моим мужем, я прошла эту школу.

– Сомневаюсь. Хотя вы были достаточно откровенны в своих комментариях о покойном.

– Я ничего не хочу и не собираюсь скрывать. Всегда найдется дотошный борзописец, который вытащит на свет порцию грязного белья и примется размазывать его на страницах захудалой газетенки. А потом все это перейдет автоматом на телевидение как пикантные подробности нашумевшего дела.

Следователь хмыкнул.

– Да вы теперь надолго застряли на первых полосах. Давно уже в стране, я не говорю про наш тихий городок, не случалось убивать депутата Госдумы, пускай и бывшего, год как минимум. Население изголодалось по сенсациям, а им передают исключительно принятие поправок к законам и разборки в парламенте: где кого сняли и кого на место поставили.

Женщина некоторое время молчала, потом неожиданно взглянула прямо в глаза следователю. Попыталась взглянуть – тот отвел взгляд, – и тихо сказала:

– Пожалуйста, мне хочется быть с вами откровенной. Но, прежде всего, ответьте на мой вопрос.

– Да, я слушаю.

– Вы считаете, что это я убила бывшего?

Следователь неторопливо прожал плечами, в его действиях сквозила уверенность:

– С сожалением вынужден ответить согласием. Такова одна из рабочих версий. Думаю, после пресс-конференции, если так можно назвать ваше общение с пишущей братией, кое-какие поправки в нее можно внести.

– И, позвольте спросить, какие именно? – на этот раз в ее голосе прозвучала просьба.

– Некоторое время назад, – начал он, осторожно подбирая слова, – я и в самом деле считал,… полагал, вполне вероятной версию о том, что именно вы использовали наемного убийцу для совершения расправы над Глушенко. Но… это было несколько дней назад, когда мы только приступили к изучению этого дела, – он внимательно посмотрел на женщину, та молчала, опустив голову. – Теперь обстоятельства изменились, вы понимаете, надеюсь, о чем я… словом, я сильно сомневаюсь в ней. Тут что-то другое, возможно, совсем не связанное с вами.

Он выдохнул. Женщина посмотрела на идущего рядом с ней следователя.

– Приятно слышать, – выдержав достойную паузу, произнесла она. – В любом случае, приятно.

– Что значит «в любом»? Вы все еще уверены?..

– Ведь вы не хотите оставить меня в покое. Я получила сегодня утром от вас повестку, в которой четко и ясно сказано…

– А, это, – следователь махнул рукой, – сущая формальность.

– Слушайте, не говорите мне этого слова. В ваших устах это всегда – какое-то испытание.

Следователь усмехнулся.

– Вы – чрезвычайно мнительный человек. Уверяю вас, что… впрочем, я могу все вопросы задать сейчас, без протокола.

– Хорошо, – не без колебаний сказала она. – Я вас слушаю…

– Валерий Васильевич. Давно бы так. Разговор выйдет пустячный, на пару минут.

– И стоило из-за этого огород городить? Могли бы просто позвонить.

– А вы бы тогда согласились? Нет, разумеется. Вот и пришлось принимать контрмеры.

– Очень остроумно, – она помолчала, давая возможность следователю начать свой разговор в привычной для него форме вопрос-ответ. Тем не менее, он молчал, точно собираясь с мыслями, лишь по прошествии нескольких десятков шагов вздохнул и медленно произнес:

– Странно, вы с ним прожили двадцать лет… – и снова замолчал.

– Что в этом странного.… Хотя, вы правы, я и сама толком не знаю, как прожила с ним все эти годы.

– Он вас старше на семь лет.