Опасная профессия

– У Османова в Боголюбске дача была, – заметил Громушкин. – Но с этим предположением я, кажется, опоздал. Ребята ездили туда, проверять, вчера утром, нашли одни головешки.

– Сегодня об этом будет во всех газетах.

– Как пить дать. Наши действия и без того во всех газетах. И не в лучшем виде.

– Не наши больше, – усмехнулся Кисурин, – а комиссии из Москвы. – Я только не пойму чем она занимается. За неделю материалов насобирали – вагон и маленькая тележка, на всем гриф «особо секретно», не подступишься, и никому еще обвинение не предъявлено. Даже Варенцову. У меня такое чувство, что мы совершенно напрасно от них отмахались.

– Да, главная фигура свалилась, – усмехнулся Громушкин, – теперь уж не до нее. Все занять сплошь иными проблемами, как-никак, выборы на носу. Да и сам Варенцов….

– Зато он – главный свидетель, – сказал Конюхов, докуривая сигарету и туша ее об табурет. – Остается надеяться, что из этого что-нибудь выйдет. Я слышал, в Москве за самого Караева взялись.

– Ты серьезно? То-то я гляжу, Марченко чувствует себя вольготнее

– Чей-то заказ, пробормотал Кисурин. – Если мы не первыми докопаемся до Османова, а найдем его останки – хана.

– Да, – Конюхов согласно кивнул и стрельнул окурок в корзину для бумаг. – Полетят головы, наши в первую очередь. Надеюсь, о нас внезапно забудут, мало ли бывают чудеса на свете.

– Чудеса будут, если Османов заговорит.

– А если нет, – сострил Кисурин, – будем гордиться тем, что поймали его и вновь не смогли предъявить обвинение. Это уже песня, господа.

– Только в соучастии, – Конюхов недовольно взглянул на девушку с фотографии, – Скорее всего, работали его телохранители или какая-то неподготовленная «шестерка». Вы же прекрасно знаете Гамлета.

– Куда уж, – поморщился Громушкин, – Другое дело, как нам найти этого исполнителя.

Конюхов пожал плечами.

– С этого и начнем. Хотя дело ой как «висяком» пахнет.

– А ты не принюхивайся, – посоветовал Кисурин.

Мне кажется, она знает обо мне все. И ничего конкретного. За эти несколько дней мы только и делились впечатлениями о прожитом, рассказывали друг другу фрагменты из истории наших судеб и почти всегда наедине. Наташа все еще не слишком доверительно ко мне относится, хотя лучше, чем в первые дни. Видимо, считает, что людям, у которых отсутствует сотовый телефон, не следует входить в этот дом. Девушка по-своему права, но куда хуже вышло бы, продолжи я игру, затеянную ради спортивного интереса подле их дома. Она первой бросила бы в меня камень. И была бы абсолютно права.

Побыть «человеком из общества» мне не удалось. Но я надеялся, правда, не слишком обнадеживая себя, на то обещание, что Тамара Игоревна дала мне перед нашим первым расставанием. В конце концов, приходилось напоминать себе, что ее слова могут быть истолкованы как угодно ей самой или попросту забыты. Она хозяйка положения, мне оставалось лишь ожидать решения, выносимого по прошествии некоторого времени, необходимого, чтобы придти в себя после наших разговоров под покровом прохладной августовской ночи и решиться на новый шаг.

Утром следующего за первой встречей дня она позвонила мне в номер и напомнила о тогдашнем предложении; более всего меня поразила изумительная перемена, происшедшая в ее голосе. Ресторан «Казахстана», нет, она не против, ей интересно, где я обитаю, и это место нисколько ее не смущает. В трубке в этот момент послышался голос Наташи: «Я буду весь день у Антона, распоряжайся собой как угодно», и ехидный смешок девушки.

Вишнево-красный «вольво» Тамары Игоревны притормозил у входа, я давно поджидавший его, сбежал по ступеням вниз, помог выбраться из машины. Поцеловал руку и провел в зал; блюда она заказывала сама, нечто легкое: кофе, тосты, салат «цезарь». И почти ни к чему не притронулась, слушая мой сбивчивый рассказ. Она попросила сказать что-нибудь о себе, я с охотой выполнил ее просьбу; я готовился выполнить любую просьбу, но на ответный шаг не решился. А Тамара Игоревна не стала злоупотреблять, как ей показалось, временем, потраченным в ресторане совершенно напрасно. Пригласила на прогулку в городском парке. Поздним летом он удивительно хорош; Тамара Игоревна частенько проводила время здесь, еще в детстве, да и после свадьбы заглядывала сюда. Большей частью одна, редко с дочерью и почти никогда с мужем.

Голос ее не дрогнул, упомянув о муже, среагировал только я, неожиданно для вздрогнув всем телом. Она недоуменно обернулась, нет, все в порядке, что-то дурное вспомнилось.