Опасная профессия

Кисурин поднял голову от кроссворда, прищурившись, он посмотрел на вошедшего:

– Надо сыграть в угадайку?

Остальные ждали молча. Конюхов сидел за столом и, не обращая внимания на ворвавшегося Громушкина, которого распирало, что-то читал. Васильев, устроившись на подоконнике, просто смотрел то на собравшихся, то в окно.

– Не поняли, – холодно сказал Громушкин. – А зря. Когда я произнесу имя героя, отношение к моему приходу мгновенно переменится… – и, не став ждать новых знаков внимания, закончил: – Так вот, пять минут назад ко мне на прием пожаловал сам Османов Равиль Арсанович. Тот самый, можно не….

Конюхов вскочил так резко, что стул под ним упал на пол, Васильев столь же стремительно оказался на ногах, Кисурин лишь один замешкался, выбираясь из-за стола.

– Ты серьезно? – спросил Конюхов. – Это действительно не одна из твоих дурацких шуточек?

– Если это и шуточка, то со стороны Гамлета. Приглашаю всех вас взглянуть на него, любимого.

Османов, сгорбившись, сидел в кабинете Громушкина на кривоногом посетительском стуле и смотрел себе под ноги мимо сцепленных на коленях ладоней. На вошедшую группу он не обратил ни малейшего внимания.

Оперативники вошли и собрались у противоположной от сидящего стены; за свой стол сел только хозяин кабинета. Все молчали, точно боясь, как бы столь неожиданно навестивший их гость не исчез от малейшего восклицания, подобно миражу в пустыне.

Наконец, Османов поднял голову.

– Зрителей привели, – бесцветным голосом произнес он, оглядывая оперативников. – Добрый день.

В ответ «добрый день» произнес лишь Конюхов. Он же первым занял стул возле вешалки – свое излюбленное место в кабинете. Остальные продолжали стоять, даже когда Громушкин обернулся и, наслаждаясь произведенным эффектом, пригласил всех садится. Османов хранил молчание, на лицо его не изменило выражение.

Когда тишина в кабинете стала звенящей, Громушкин, наконец, задал первый вопрос:

– Так что же тебя привело к нам, Равиль Арсанович? Мы слушаем.

Османов обеими ладонями провел по лицу, пробормотал что-то и глухо выдавил из себя:

– Мне нужна ваша помощь. Вам нужна моя помощь. Вы ведь убийцу Глушенко не можете найти, а заодно и меня, как возможного свидетеля, или соучастника.

Громушкин кивнул.

– Я только сегодня решил к вам придти. Были на то причины… пусть их. Конечно, мне следовало бы сделать это немного пораньше, скажем, дня два или три назад…

– Почему два или три дня назад, Равиль Арсанович? Убийству скоро месяц стукнет.

– Я же говорю, на то есть причины. Вам надо откровенно? – кивок в ответ. – Ну что ж, откровенно, так откровенно. Я сам хотел достать убийцу, со своими ребятами. Он был у меня в руках. И все равно упустил. Как раз три дня назад, когда он съехал из гостиницы «Казахстан». В тот день Симон с ребятами потеряли его след и до сих пор не смогли обнаружить.

– Симон Ованесян? – неожиданно переспросил Васильев. Османов кивнул, в ответ оперативник невесело усмехнулся. – Он – хороший сыщик.

Сразу же наступило молчание. Спустя минуту Османов продолжил:

– Я не могу жить в вечном страхе и за свою семью и за себя. Жену и дочерей я вывез из города, отправил в надежное место. И все же… ничего нельзя предусмотреть. Тут еще Марченко с Миржоном покоя не дают, но это все не так важно. С ними я договорюсь, насколько это возможно. Главное – он. Кто порешил Глушенко и должен поквитаться со мной. Я не знаю, – он торопливо поднял руки, как бы защищаясь от возможного града вопросов, – кто его послал, когда, при каких обстоятельствах, могу лишь предположить.

– Ты говорил об убийце, – медленно начал Громушкин. – Нам хотелось бы получить от тебя более подробные приметы, если ты, его…

– Разумеется, видел. Я был в двух шагах от того места, где он душил Глушенко. Я стоял за деревом и молил всевышнего, чтобы подо мной не хрустнула ветка, чтобы он не взглянул в мою сторону.

– Так ты хорошо его запомнил?

– Да. Иначе и быть не может. Вот, кстати, то, чем пользовался Симон для его обнаружения, – он покопался во внутреннем кармане пиджака и вынул сложенный вчетверо лист бумаги. – Фоторобот убийцы Глушенко.

Лист лег на стол перед Громушкиным, вокруг стола тут же собрались все, находившиеся в кабинете. Конюхов взял было его в руки, но Васильев мгновенно отобрал и вновь положил на стол.

– Ладно, потом, все потом, – произнес Громушкин, огораживая лист рукой. – У меня к тебе еще вопросы по этому поводу будут, ответишь?

– Я за этим и пришел, – Османов выдержал взгляд оперативника.

– Расскажи, почему у вас с Глушенко, была «забита стрелка» в таком глухом месте.

Османов поморщился: то ли ему не понравилась фраза Громушкина, то ли ответ на вопрос оказался тяжеловат.

– Это не очень интересная тема, – наконец сказал он. – Встреча была назначена по моей просьбе, обсудить личные проблемы. Они никого не касались, кроме нас двоих.

– Ну а все-таки, о чем шел разговор?

– Я просил Глушенко составить протекцию одному человеку из моей команды в его компанию. Собственно, это и все.

Громушкин недовольно покачал головой.