Опасная профессия

– Слушайте, а почему разговор без свидетелей? Вы просили Глушенко не брать с собой ни телохранителя, ни даже шофера?

– Нет, предложил он. Вот как раз у него был ко мне кое-какой вопрос, обсудить который Марату надо было тет-а-тет.

– Что именно?

– По телефону не уточнял. Впрочем, он никогда не говорил о тех вещах, которые хотел обсудить. Клянусь, я не знаю, о чем могла идти речь.

– Ну, хорошо, – Громушкин отступился. – Что было после твоего звонка?

– Я дождался выбранного времени, но из-за непривычки передвигаться по городу без авто, опоздал. Я торопился, но когда услышал… пронзительное пищание, что ли… Остановился, прислушался; какие-то сдавленные звуки, шум, шебуршание. Я сошел с тропинки и подошел ближе к месту встречи. Увидел лежащего Глушенко и человека, который делал довольно странные вещи.

– Что именно?

– Вы понимаете… он… убийца… делал какие-то гимнастические упражнения, точно восстанавливал форму после пробежки, я бы так определил. Кажется глупым, но он присаживался, махал руками, ходил вокруг трупа и все в том же духе, у меня не было желания досматривать, я предпочел удалиться. И в тот же день дал команду ребятам найти его.

– Через какое время он был выслежен?

– Через две недели его обнаружили в «Казахстане». Но когда я послал Симона его убрать, он просто… исчез.

– И где он сейчас, тебе неизвестно.

– Именно.

Разговор зашел в тупик, но тут неожиданно встрял Конюхов:

– А ты давно знаком с Глушенко?

– Да, порядочно. С девяносто пятого, когда я выехал из Чечни.

– Из Чечни? – Конюхов был заметно удивлен. – Мне, вообще-то, казалось…

– Я родился в Шали, там женился, жена подарила мне двоих дочерей… – вспоминая, Османов пустыми глазами смотрел в окно. – Когда началась война, мы хотели выехать из республики, нас не выпускали, кто-то решил, что я противостою федеральным войскам. Жена не хотела оставить меня одного. Я уговорил отца, он жил в Грозном, забрать ее и дочерей, и побыстрее: ваши наступали. Я сказал, постараюсь выбраться сам. Главное, чтобы он успел вывезти их до появления федералов. Отец приехал в самое пекло, когда… да вы помните… кольцо федеральных войск, какая-то группировка, взявшая все село в заложники…. Мой отец погиб, когда ваши ударили по Шали из «града». Тогда половину села смешали с землей.

Османов замолчал, молчали и все собравшиеся.

– Нам удалось вырваться. Вместе с частью войск Дудаева и еще горсткой жителей ушли на юг, в горы, – продолжил он. – Несколько дней пробивались тем, что каждый успел захватить с собой. Так выбрались в Атаги. Там я встретил человека, помогшего выехать из Ичкерии, устроиться здесь. Магомедтагиров, который тогда был правой рукой Вагита Тимуровича….

– Город находится под его контролем и сегодня. А управляет он через Миржона и Марченко. Для конкуренции, видимо, – встрял Громушкин. Лицо его исказилось, однако, секунду спустя он взял себя в руки и договорил уже спокойно: – Я понял, тогда вы и вышли на Глушенко?

– Именно тогда. Нас свел Юрский.

– А что Магомедтагиров делал в Чечне?.. А, впрочем, можешь не объяснять. Хотел бы я знать, чем ты так приглянулся торговцу «живым товаром», что он взялся тебя вывезти.

Османов ничего не ответил. Вмешался Кисурин.

– Оставь это, Миш. Равиль, ты лучше скажи, насколько тесно переплетались ваши дела.

– Ни насколько. Он мне не начальник.

– О делах его был осведомлен?

– Глушенко – скрытный человек, не только на работе, но и в жизни, поэтому если бы я знал то, что он мне изволил сообщать….

– Работа не пошла бы, – усмехнулся Кисурин. – А ты в курсе, что у него была семья? – Османов хмыкнул. – Вижу, что в курсе. И любовница, – добавил оперативник. – Так вот последняя исчезла как раз в день его смерти. Тебе это ни о чем не говорит?

– Иными словами, не моих ли это рук дело? Нет, не моих. Вы же знаете, подобными делами занимается Магомедтагиров.

После короткой паузы, доселе помалкивающий Конюхов посмотрел на часы – половина первого дня – и устало произнес:

– Нас прежде всего интересует другое: во-первых, насколько реален этот фоторобот. – Османов возмущенно поднял руки. – И, во-вторых, дашь ли ты показания против этого человека, когда мы его поймаем, – согнутым пальцем Конюхов постучал по бумажке, лежащей на середине стола.

– Как только, так сразу, – помолчав недолго, ответил Османов. – Поймаете, а там видно будет. Еще неизвестно, доживет ли он до суда. Или я, – добавил он после паузы.

– Мы сможем гарантировать тебе неприкосновенность, – с вызовом произнес Кисурин, оглянувшись на Громушкина, тот кивнул. – С шефом я обговорю этот вопрос, он сделает все возможное. Но ты и пальцем не сможешь тронуть этого человека, мы спрячем его и от тебя, и от кого бы то ни было.

– У нас нет против него прямых улик, – откровенно признался Громушкин, – так что сам понимаешь.

Османов кивнул и поднялся.

– Я ничего не обещал, но попробую. Но мне не хочется поднимать шум вокруг своей персоны.

– Шум поднимется в любом случае.

– Тогда вам стоит обеспечить мне беспрепятственный выезд из города. Предупредите свои посты на дорогах, чтоб проследили за этим.

Громушкин потер кулаком лоб, но кивнул.