Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Differentials in Infant Mortality in Victorian England. Р. 414, цит. по: Ogle W. Fiftyfourth Annual Report of the Registrar General. London: HMSO, 1892. Р. XVI. Уровень городской и сельской неонатальной смертности начал сближаться не только по причинам, связанным с кормлением грудью. Значительная доля ранних смертельных случаев была связана с проблемами при родах или врожденными пороками – факторами, слабо зависящими от различий в социальных условиях. уровень детской смертности в самых бедных кварталах почти в три раза превышал соответствующий показатель самого богатого округа[456]. Даже в 1910 году, после десятилетия постоянного снижения уровня детской смертности во всех слоях населения, в семьях британских шахтеров, текстильных рабочих и неквалифицированных рабочих младенцы умирали более чем в два раза чаще, чем в семьях квалифицированных специалистов[457]. Схожие тренды можно выделить и в Германии вильгельмовской эпохи с 1870-х годов до начала Первой мировой войны. В 1913 году – в конце периода устойчивого общего снижения показателей детской смертности – в семьях германских квалифицированных рабочих младенцы умирали почти вдвое чаще, чем в семьях чиновников высшего уровня. Разница между высшим чиновничеством и неквалифицированными фабричными рабочими составляла 2,4 раза, а если сравнивать первых с неквалифицированными сельскохозяйственными рабочими, то 2,8 раза. Хуже всего была ситуация среди домашней и иной прислуги: здесь разница с высшим чиновничеством составляла 3,3 раза[458]. Принадлежность к классу может не объяснить долгосрочные тренды в детской смертности (как уже отмечалось, улучшение ситуации наблюдалось во всех социальных слоях Британии и Германии, хотя и в разной степени), но что класс может помочь объяснить, так это различия в показателях детской смертности между социальными группами в конкретный момент времени[459].

На самом деле взаимосвязь между классом и детской смертностью далеко не прямая. Этот показатель зависел и от других переменных, в первую очередь от места жительства, а также в некоторой степени от законнорожденности. Элис Рид заметила, что если рассмотреть детскую смертность и классовые различия в разных типах населенных пунктов, то мы обнаружим, что, по крайней мере, в Британии в сельской местности классовые различия проявлялись менее заметно, чем в городах. В сельской местности ситуация была не столь угрожающей: работники и бедные фермеры могли получить доступ к минимальным ресурсам и снизить кривую смертности. И напротив, в городах класс оказывается ключевой переменной[460]. У бедняков не хватало ни денег, ни знаний для принятия необходимых мер, чтобы уберечь младенца от рисков городской среды. Недоедание вынуждало матерей из рабочего класса относительно быстро бросать грудное вскармливание и подвергать детей всем опасностям, связанным с искусственной едой, приготовленной в антисанитарных условиях[461]. Все то же самое справедливо и в отношении незаконнорожденных детей. В 1902 году уровень смертности в первые четыре недели среди незаконнорожденных детей в сельской местности был примерно на 50 % выше, чем среди законных, и примерно на 80 % выше в Лондоне. И если в деревне этот разрыв сохранялся и после неонатального периода, то в Лондоне он становился только заметнее: в целом детская смертность среди незаконных детей в Лондоне была выше в 2,26 раза, чем среди законных[462]. Интуитивно может показаться, что существует прямая корреляция между незаконностью и социальным статусом или, как минимум, бедностью, но данные по городу Ганновер в Германии накануне Первой мировой войны заставляют предположить, что здесь работает иной механизм. В Ганновере прослеживается связь не с фактором законности или незаконности ребенка, а с тем, работает ли мать вне дома, на заводе. Эти женщины практически не могли кормить грудью, и, вероятно, именно этот фактор объясняет такой высокий уровень смертности среди незаконнорожденных детей[463].