Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Проблема класса подводит нас к одной из значимых лакун при анализе детской смертности в Советском Союзе. Западные исследователи обычно могут соотнести показатели смертности, в частности детской, с определенным перечнем индикаторов: доход, род занятий, тип места жительства. При выборе любого индикатора западные исследования демонстрируют, что класс является ключевой переменной, объясняющей различия в показателях детской смертности внутри одного общества. Однако в отношении СССР практически невозможно провести подобную корреляцию. Мы знаем, что советское общество было чрезвычайно стратифицировано, однако границы и причины этой стратификации пролегают совсем в иных местах, чем в западном обществе. Отсутствует частная собственность на средства производства и на землю, привилегии не наследуются. В условиях экономики дефицита привилегии в значительной своей части даже не монетизировались, хотя и существовали огромные разрывы в доходах между руководителями предприятий, высшими чиновниками партии и государства, высшим слоем интеллигенции, с одной стороны, и доходами обычных рабочих – с другой, не говоря уже о чудовищной нищете крестьянства. В целом привилегии выдавались натурой и привязывались к месту получателя в политической или профессиональной иерархии. Так, элите гарантировались поставки продуктов, причем не просто дополнительного количества, но и продуктов особого качества, в том числе импортные предметы роскоши; более просторные и качественные квартиры и загородные дачи; приоритетный доступ к медицинской помощи и дефицитным лекарствам; приобретение (при Сталине почти эксклюзивное) предметов быта и автомобилей. В позднесталинский период привилегией элиты становится также доступ к коррупционным схемам при минимальном страхе наказания[464]. В 1960-1970-е годы советские социологи начали изучать морфологию социальной стратификации и те механизмы, посредством которых интеллигенции (разговор о партийной элите был немыслим) удавалось при отсутствии наследуемых состояний воспроизводить свои привилегированные позиции от одного поколения к другому[465]. Однако до этого времени у нас практически нет надежных данных, которые позволили бы проследить корреляцию между богатством, привилегиями и здоровьем, болезнями и смертностью. Впрочем, существование таких привилегий является неоспоримым.

В самом деле, привилегии и выплаты вознаграждений in natura пронизывали все сферы жизни сталинского общества. В начале 1930-х годов, в самое голодное время, режим использовал обещание поставок дефицитных продуктов питания и бытовых товаров, чтобы мотивировать рабочих становиться «ударниками» – рабочими, которые перевыполняли производственные планы, чтобы начальники могли использовать их рекордные показатели для установления целей всем остальным. После отмены продуктовых карточек в 1935 году была запущена подобная схема уже с денежными вознаграждениями – знаменитое (или пресловутое) «стахановское движение»[466]. Предприятия тяжелой промышленности лучше снабжались продуктами, чем фабрики легкой промышленности. Крупные промышленные города снабжались лучше, чем небольшие населенные пункты. Это, к примеру, объясняет, почему школьники из Горького сразу после войны были в среднем на несколько сантиметров выше, чем школьники из соседнего Дзержинска и Иванова – центра текстильной промышленности. Стратегическое значение Горького гарантировало ему лучшее снабжение в военное время. Дети в Горьком во время войны также голодали или плохо питались, но не в такой степени, как их ровесники из городов, которые власть считала менее значимыми[467].