Опасности путешествий во времени

– С ума сошла?! Разумеется, нет. Тут нам не дадут и пальцем пошевелить. Переберемся в Калифорнию или Орегон. У меня там связи. Точнее, у Айры Вулфмана. Про вторую личность знаешь лишь ты. Пора паковать чемоданы. Меня здесь больше ничего не держит. По крайней мере, на кафедре.

– Айра, ты о чем? Нам нельзя уезжать. Мы ведь изгнанники и не вправе удаляться дальше чем на десять миль от…

Вулфман передернул плечами и стряхнул мою руку, которой я поглаживала его нервное запястье.

– Насрать на Изгнание! Насрать на САШ! Меня заботит только настоящее. К черту эту фантасмагорию. – Вулфман сделал выразительный жест. – Все рухнуло как карточный домик, сгинуло. А по факту Аксель лишил меня покровительства. Он чувствует, что я тот самый сын, который в итоге предаст собственного отца. Он ведь не дурак, понимает – нельзя вечно наблюдать за крысами и не знать, куда они побегут. Как и вечно смотреть, как голуби клюют зерно. Аксель уничтожил меня, как и прочих своих протеже. Со мной отказались продлевать контракт. На той неделе состоялось заседание кафедры. Мою кандидатуру даже не отправят на рассмотрение в ученый совет. Аксель уведомил меня за ужином у себя дома. Готов поспорить, нашим последним совместным ужином. «Айра, чудовищное недоразумение. Не сомневаюсь, они еще раскаются. Я пытался их переубедить, но большинство выступили против».

Немыслимо! Вулфмана, самого талантливого преподавателя, замещавшего профессора Акселя на лекциях и трудившегося с ним бок о бок в лаборатории, увольняют с кафедры?

– Отстраняют. Теоретически разница есть. Меня не повысят, не продлят контракт, поскольку коллеги вполне справедливо видят во мне бунтаря. Впрочем, Аксель выбил мне еще два года. По странному совпадению, именно через столько истекает мой приговор. Но ждать необязательно. Мы можем уехать раньше. В конце семестра.

Как обухом по голове! Я понимала всю горечь фраз Вулфмана, однако по-прежнему не улавливала их смысла. И попыталась объяснить, почему мы никак не можем покинуть пределы Вайнскотии.

– Попробуем сбежать, и нас обоих постигнет одинаковая участь.

Вулфман сел. Он больше не нуждался в объятиях, утешении или сочувствии. Свесил ноги с кровати. Мы еще не стали любовниками – и не станем, осенило меня вдруг. По крайней мере, не в Вайнскотии. Не в квартире на Миртл-стрит.

– Если нарушим Инструкции…

Айра грубо засмеялся и закурил новую сигарету, четвертую или пятую за вечер. Потом швырнул спичку в пепельницу, но промахнулся, и та полетела на пол.

– Ты серьезно веришь в эту чушь? Изгнание? Зона девять? Все это иллюзия, Адриана. Киберпространственная модель.

– Модель? О чем ты?

Я в изнеможении опустилась на краешек кровати. Вулфман нервно мерил шагами комнату, поминутно затягиваясь и кашляя от дыма. Дождь хлестал по стеклам, очертания улицы тонули в бурных потоках, даже фонарь за окном превратился в мутный ореол света.

– Сомневаюсь, что САШ держат изгнанников под колпаком, как раньше. Вероятно, наше правительство подверглось атаке – сменился президент, а может, вся правящая верхушка. Или разразилась новая война. За восемь месяцев, пока ты здесь, многое могло измениться. – Вулфман издал короткий смешок. – Вдруг САШ проиграли войну? Вдруг кто-то из врагов-террористов завоевал Северную Америку? Или произошла революция и старый режим свергли? Мы не знаем и, скорее всего, никогда не узнаем. Да и какое нам дело? – Заметив мою растерянность, он самодовольно бросил: – Разве не очевидно? Нас окружает виртуальная реальность. Зона девять, «райский уголок» – всего лишь иллюзия. Да, я твой друг Айра, но по совместительству еще и ученый из ОВС – отдела вычислительных стратегий.

Теперь он говорил спокойно, буднично. Как педагог, который объясняет самые естественные, логичные (для людей его склада ума) вещи, но в восприятии (неразумных) студентов они видятся настоящим откровением.