Опасные земли

Помимо всего прочего, уж очень странный стиль поведения у киллера! Кто же так делает? Ворвался в квартиру и вместо того, чтобы пытать, допрашивать, словом, добывать сведения, убил двух человек! Да не просто убил!

От воспоминаний о вчерашнем зрелище Ровного замутило, и он открыл окно, впустившее шум, гудки и тяжелую асфальтовую духоту. Каменный город отдавал накопленное за день тепло.

«Кондиционер же есть! Двадцать первый век на дворе!» – подумал антиквар, поспешно водворяя стекло в пазы.

За бортом потянулась мрачная Менделеевская улица. Заводские задворки, где еще пахло стачками и классовой борьбой, где жил огненный ленинский дух, а сам лысый вождь словно еще вчера пробирался здесь к Финляндскому вокзалу, чтобы бежать в Разлив.

Итак, своих родных антикваров, то есть прямых конкурентов, оставим пока в покое. Остаются иностранные конкуренты, читай перечень: охотники за средневековыми редкостями, свихнувшийся коллекционер… Глупость, смех и грех!

Кто еще?

Отечественные спецслужбы, а заодно и их заграничных коллег Ровный отмел с ходу, потому что мысль отдавала паранойей, матерым таким диссидентским сумасшествием.

«А с чего ты, господин антиквар, вообще взял, что ужасная смерть четы Петуховых связана с архивом? Ну бывают же маньяки!»

Кирилл как-то раз напивался в компании, где оказались парни из судебно-криминалистического морга. Точнее, парень с девушкой. Эти милые люди порассказали такого, что Стив Кинг нервно курит в сторонке свои сказки для школьников, поглядывая с завистью.

«И с чего господину антиквару втемяшилось, что ночной перезвон хоть как-то связан с убийством? Жара, усталость, коньяк плюс скучающие подростки – получайте нервный срыв! Что до бедного Артема… ну обштырился какой придурок некачественной химией да вообразил себя Блэйдом, Охотником на Вампиров!»

– И приволок с собой гориллу на поводке, – мысль окончилась вслух. – Горилла идет, крокодила ведет. Вот же ж, блин!

«Блин» – это от того несложного факта, что он, Ровный, катит в гости к конченому наркоману! Который единственный знал, что и кому продает! С Петуховым был знаком! А значит, мог раздобыть и адрес – не велика загадка! Этот контингент, не задумываясь, удавит, зарежет, застрелит за дозу! Легко!

– Какой же ты болва-а-ан! – протянул Ровный. – Надо было еще вчера не играть в Штирлица, а стукануть ментам! Пусть бы разбирались! Это же первейший подозреваемый!

Однако не вяжется.

Во-первых, из квартиры не пропали деньги и ценности, которых было богато. Торчок вынес бы все подчистую. Во-вторых… Во-вторых, антиквар видел, как расправились с Артемом. Тот был мужик здоровый. Штанга, бокс, да и характер далеко не робкий. Просто так он бы не дался, а ведь его забили, как свинью! Тем более тела видел судебный патологоанатом, кинувший предположение о горилле.

Не-е-ет! Полиции до поры о наркомане знать не след! Ведь закроют парня на раз-два. Не жалко, конечно, потому как элемент ненадежный. Но вместе с парнем закроют и дело, следовательно, настоящий монстр будет гулять на свободе. И еще кого-нибудь привалит.

«Например, тебя, Кирюша».

Надо поглядеть на гражданина Диму и пообщаться, ой надо! Тем более вот она, Чугунная улица, а вот и дом 4А, практически на углу Менделеевской.

Авеню, носившее имя великого химика, – мрачное?

По сравнению с Чугунной – это практически Бродвей!

Вагоноремонтные заводы, автосервисы и на диво миру – пара жилых домов. Одинокие и маленькие среди заборов, теней арочных кранов и эха цеховых гудков. Веке в девятнадцатом здесь могли жить мастера с семьями или иные квалифицированные рабочие из числа элиты, а теперь здесь жил наркоман Дима – пейзаж самый подходящий. Из магазинов – через дорогу располагался винный супермаркет «Ароматный мир», все. Крайне депрессивное местечко с чахлыми деревьями и покосившимися скамейками у парадных.

И не скажешь, что за промышленной полосой в каком-то полукилометре гремит и сверкает огнями Выборгская сторона, вполне себе респектабельная!

Антиквар припарковал джип, сказавший свое «пока-пока» сторожевой пипикалкой, и направился к двухэтажному дому в грязной охряной штукатурке. Под ногами носился тополиный снег, вихрясь и безумствуя, а возле двери на скамеечке сидел старик, что заменял разом консьержа и домофон.

– Вы к Диме, молодой человек? – спросил он строго.

– А… э-э-э… я? – ответил Ровный и обернулся, хоть и пуста была улица, за исключением редких грохочущих грузовиков.

– Ну а кто же! Конечно, вы! – дед склонил голову, то ли указывая на объект, то ли приветствуя. – Вы же один?

– Один, – Кирилл остановился подле скамейки.

– Так вы к Дмитрию?

– А, собственно… да, а как вы, простите, узнали?

– Ничего сложного. В подъезде четыре квартиры, Аверьяновы на даче, Шувалов в больнице, к художнику Понтекорово подобные вам не ходят, остается Дмитрий. Тем более, что вы не первый, – пояснил дед.

– Вы Понтекорово? – Кирилл изумился, хотя не смог пояснить, чему именно: необычной фамилии, профессии, проницательной дедовой дедукции или тому, что он не первый.

– Честь имею, – старик еще раз поклонился. – Так вы к Дмитрию?