Опасные земли

Опытный дизанье идею ухватил мигом: четыре бойца в лесу за полсотни шагов от двери – отличный секрет и сюрприз для любого незваного гостя, который вознамерится нарушить их покой грубым образом. Если таковые гости будут, конечно. Но уже если поступила вводная «считать себя на войне», то сами понимаете. Лучники – «ты, ты и вон те двое» – похватали из тюков шлемы, луки, а также походные плащи – не мокнуть же в самом деле, после чего убыли нести службу.

Жерар, никак не желавший расстаться с пасторальными настроениями, попытался учинить бунт, сказав, что не кажется ли это легкой придурью – устраивать вот такие маневры в полудохлой мельнице, когда вот-вот будет дождь?

– Да, если подумать, придурь-то вовсе не легкая! – закончил он в полный голос, и очень зря, так как обратил на себя внимание немца.

– Та-ак! – протянул тот. – Теперь ты! Ты, Жерар, сейчас полезешь наверх сам-третий.

– Чего-о-о? Зачем?!

– Полезешь на предмет осмотра перекрытий и полов – не свалится ли все это добро нам на головы при первом порыве ветра! Потом оглядишь кровлю, где надо – подопрешь шестами – палок здесь хватает. После ты, Жерар, сам третий будешь сидеть возле окон и бдеть, не крадется ли враг коварный. Повторяю, шутки кончились, считай, что ты на войне! Марш!

Жерар пригорюнился, но, прихватив собственного слугу Дамьена – взрослого крепкого парня из крестьян, а также одного пажа, полез по скрипучей лесенке наверх.

Вслед таким перемещениям необходимо описать саму мельницу, где довелось укрываться нашим знакомым. Добротную башню конической формы о трех этажах венчала поворотная надстройка, где когда-то скрежетали деревянные шестерни, приводимые в движение ветряными лопастями. Нижняя часть представляла собой квадратную залу с парой жерновов в центре. От них вверх через дыру в потолке уходил приводной вал – здоровенное бревно, потемневшее от времени.

Пахло прелым сеном, вымокшей штукатуркой, что уже начинала отслаиваться от стен, и старым деревом – вполне ожидаемые ароматы заброшенного места, которое еще помнит недавнюю свою суетливую жизнь.

Суеты, впрочем, усилиями неугомонного Уго прибавилось. Лучники и слуги сваливали у стен тюки с амуницией и походные сумы, жандармы звенели шпорами, устраиваясь, оставшиеся пажи распаковывали вьюки с целью поснедать, чем Бог послал. Потолок скрипел под ногами жераровой тройки, а меж половиц сыпался какой-то сор. Люди гомонили, а нежилые запахи просквозил густой походный дух: кожа, конский и человечий пот, дорожная пыль, пропитанная жарким солнцем, которое еще не успели скрыть тучи.

Наконец на лестнице показался Жерар, который возвестил:

– Полы крепкие, перекрытия тоже. Можно размещаться на втором этаже, все не так тесно будет.

– Добро! – отозвался Филипп, слегка ошалевший от такой распорядительности своего воспитателя. – Давайте, господа, в самом деле, кто-нибудь с мсье де Сульмоном, а то не повернуться, а скоро будет и не продохнуть!

Пара жандармов полезли на второй этаж вместе со своими кутилье, внизу стало посвободнее, отряд разместился так, что даже придирчивый Уго признал диспозицию годной.

Хлопнула дверь, отсекая залу пусть и хлипкой, но преградой от ветра и дождя.

– Жак! – кликнул Филипп слугу. – Сообрази пожрать.

Жак, тот самый уроженец Берниссара, который так подробно просвещал де Ламье касательно мельницы, бросился соображать, а немец предложил Филиппу подняться на третий этаж и обозреть окрестности.

– Так Жерар же бдит! – возразил он.

– Не доверяю я твоему приятелю. Шалопай! Пойдем, не ленись.

Филипп, успевший уже устроиться на тюке с кирасой подле жернова, думал уже дать отдых натруженной спине, но пришлось, пусть и с ворчанием, последовать за Уго. Скрипучие ступеньки вознесли их на второй этаж, где у маленьких окошек по четырем стенам сидели уже Жерар, усиленный двумя людьми вместе с жандармами и их кутилье, а потом и на третий этаж, где не сидел пока никто.

Окна на вершине башни исторгали дрожащий предгрозовой свет – на диск солнца накатывали тучи, и теплые его лучи то и дело спорили со вспышками зарниц. Мельница, как и положено, стояла на холме, так что друзья оказались выше самых высоких ив по берегам Эско.

– Вовремя спрятались, м-да-а-а… – протянул Филипп, указав пальцем в бурливый небосклон. – Смотри, как бушует!

В самом деле черный тучевой фронт почти накрыл их, а гладь реки, проглядывавшая за листвой, уже покрылась первыми оспинами дождя. И было их с каждой секундой все больше. Ветер теперь не шалил, порывы сменились слитным натиском чудовищных масс воздуха, которые заставляли стонать и содрогаться деревянную надстройку над башней.

– Бушует знатно, – согласился немец. – Хорошо, что на первом этаже нет окон – ведь залило бы.

– И так зальет, надо бы закрыть ставни! А то, богом клянусь, натечет на пол, а потом и к нам прольется.

– Закроем, закроем! – ответил старый воин, мрачневший с каждым мигом. – Не нравятся мне эти следы.

Он ткнул ладонью в коричневой перчатке в сторону моста и ленты дороги подле него.