Операция "Драконьи яйца"

Вернее, искали его самого. И нашли бы, если бы он не знал этот край, как собственные свои заусенцы. Парень двигался по сонному, туманному лесу, минуя тропы, обходя их так, чтобы посматривать на них со стороны.

Сладкий запах зреющей осени и родной земли наполнял лёгкие. Здесь всё было так привычно, так по-прежнему, что Левек на краткое мгновенье подумал, что та записка, которую он оставил у Татовича, была ошибкой. Что кто-то просто так недобро пошутил… Вот только клановый вестник могли выпускать только старшие члены семьи. А их отец шутить вообще не любит. За шутки можно было на всю зиму отправиться в хлев к скотине, там и столоваться.

В хлеву было тепло и спокойно. Но запах его из волос и одежды не выветривался чуть не с год. Даже собаки шарахались. И желающих отправиться на постой в хлев почти не имелось. Редко, когда кто рискнёт подурачиться с перепо…с перепугу. Поэтому с шутками у Кавешичей был большой недобор.

Что-то он там найдёт, дома? Сейчас спустится вниз с холма, выберется на опушку, пройдёт мимо круглого озерка и видно уже будет. Хоть какая известность…

Листья беззвучно сыпались, как яркий, раскрашенный снег, затирая и так неприметные следы парня. Потемневшие ветви тянулись ввысь, вбирая последние крохи тепла и скудного света. Левек остановился, задрав голову вверх и переводя дух.

Так… красиво… Он, оказывается, тосковал. По этому всклокоченному, хмурому небу, вязкой земле и коренастым могучим соснам. Здесь же все тропы заговорённые, каждая кочка для дела. Как вы могли её упустить?! Кто мог Даричку отсюда украсть? Она сама бы ни за что не сбежала. Сейчас он был в этом уверен.

Сердце Левека сжала прочно поселившаяся в нём тревога, и он глубоко вдохнул напитанный влагой, холодный воздух, ища в нём хоть какую поддержку.

Пахло влажной землёй, подмороженной прелью и очень ярко — свежей травой. Младший отпрыск славного рода, стерегущего северную границу, медленно огляделся, примечая не видные обычному взгляду штрихи. Кто-то шёл здесь недавно, скрывая следы, обмотав сапоги травой и минуя тропы. Как и он сам сейчас. И, судя по всему, это был кто-то из своих, из клана.

Это одновременно успокаивало и пугало. Потому что значило, что за подступами к дому кто-то следит. А в том, что следить было за кем, парень уже не сомневался — не зря ему та замаскированная стоянка в лесу так не понравились.

Чутьё явственно и настойчиво гнало Левека домой, и он, охотно поддавшись этому чувству, прибавил шагу.

Копьё опять присмирело и само льнуло к руке. Хотя в нём самом ничего для этого не поменялось. Он как был Левеком, так им и остался. Никаких грандиозных планов или идей, которые могли бы впечатлить копьё Регнерта, у него, как он ни силился что-то из себя выдавить, не появилось. Парень даже подозревал, что так копьё хитрило, будто ждало, чтобы он ослабил контроль. Поэтому Левек из виду копьё не выпускал, постоянно следя за ним краем глаза, и вообще на всякий случай держался за него покрепче.

Вот и сейчас, когда в отдалении хрустнул сушняк, и разом смолкли птичьи голоса, Левек сильно стиснул древко копья, с удивлением отметив, что больше не чувствует страха. Совсем. Парень быстро оглянулся, ничего подозрительного не заметил, но чутьё будто толкнуло, «скорей!» — вжался широкий ствол старого дерева и замер, дыша в треть силы, чтобы тёплый пар от дыхания его не выдал.

Рядом с ним вдруг вскинулась ветка. От резкого движения одновременно слетели ослабевшие листья с дерева и чужой отвод глаз. Тут он всадников и увидел.

Наёмники. Пятеро. Почти целый отряд.

Парень застыл, чувствуя, как рвёт от волнения дыханье, и гул крови до глухоты закладывает уши, но не дышать, не сглотнуть было нельзя. Это значило мигом себя обнаружить. Подождав, пока они немного проедут вперёд, очень медленно опустился на пёстрый опад. Поредевшие деревья открывали обзор в обе стороны, и сейчас его самого тоже было бы хорошо видно, вздумай кто-нибудь из них обернуться.

Едва двигаясь, Левек стянул с головы шапку, освобождая блёклые влажные волосы, чтоб вернее слиться с осенним лесом и лёг навзничь. Мысленно укрыл себя опавшей листвой и зажмурил глаза. Услышал, как всхрапнула лошадь. Ещё одна.

Почуяли его, наверное. Левек вытянулся в струну, готовясь к любому исходу.

Кони затопали, загарцевали. Он это затылком чувствовал, стараясь совсем не дышать. Заржали…

Кто-то коротко крикнул, послышался резкий, пронзительный свист, топот копыт, и всё стихло.

Увёл кто-то, подумал Левек, чувствуя, как сердце колотится о зубы и кадык.

Он лежал так, не шевелясь, пока не начало ломить от холода уши, чувствуя, как на него сыплются листья, как отпускает натянутую тетиву опасности и оживает лес, пока не понял, что копьё в его руке мелко трясётся.

Левек резко открыл глаза и столкнулся с пронзительным синим взглядом, таким же, как его собственный.

— Ты чего тут? — тихо и страшно спросило существо, утыканное ветками и травой, и от души вымазанное грязью.