Операция «Канкан»

— Ничем не лучше красных, дорогая. Тебе не стоит вникать в подробности. А я мог спасти бедолагу! Если бы с самого начала проявил больше гибкости.

Они проехали Гриндельвальд без остановки. О том, чтобы закончить живописное полотно с обманчиво мирным пейзажем, не могло быть и речи.

Глава 16. Дядюшка Вальтер

На шестнадцать лет мама подарила мне велосипед. Наверно, самый счастливый день моего заканчивающегося детства. Завидущие глаза мальчишек из нашего двора, полный надежды взгляд мелкого, в нем всего два слова: «Дай прокатиться!» Родители смотрят с улыбкой, держат друг друга за руки…

Я кидаюсь к маме в порыве обнять ее, но только комкаю подушку. Пробуждение не приносит никакой радости.

Один. В мансарде у Кантштрассе. За окном раздается треньканье раннего трамвая. Берлин просыпается, город-враг, столица вражеского государства.

А у меня есть мое государство? Советский Союз? Где дуболомы-карьеристы уморили маму, чтоб только придать достоверность наспех скроенной агентурной легенде? Где брошены за решетку все, кому верил?

Помнит ли меня брат? Разве что за велосипед, что доставался ему на покатушки очень редко. Какими словами вспоминает отец? Часто вижу его лицо, смеющееся или неподвижное, как на старом фото. У нас был совсем небольшой фотоальбом, я выучил каждую карточку.

Воскресенье. Не пойду на службу. Отчитываться за операцию перед Абвером обязан Лемке, и мне плевать, что он застрял в госпитале в Берне из-за желудочного кровотечения. Но есть приглашение, от которого невозможно отказаться.

Граф сегодня какой-то особо торжественный и задумчивый. Никуда не спешит. В его апартаментах пылает камин, хоть на улице августовская теплынь. У немцев вообще странная тяга к огню, горят ли дрова, ночные факелы или книги. Покровитель требует подробностей о заключительном дне в Швейцарии.

— Вся операция сложилась не по плану, начиная от болезни Лемке. Во-первых, из-за его нездоровья мне пришлось самому справляться с Дитманом, амбициозным сопляком.

— Между тем, Тео, он из хорошей семьи и ему уже двадцать шесть.

— Выглядит на двадцать, мыслит на шестнадцать. При всем уважении к его семье и предкам.

— Ясно. Продолжайте.

Я потягиваю коньяк из хозяйских припасов. Нервы сдают. Наверно, какая-то защитная часть моего мозга показывает по ночам очень домашние сны, чтоб отвлечь от мерзости дней. Коньяк тоже неплохо отвлекает.

— Потом увязался англичанин. Я думаю, Чеботарев надумал-таки нас обставить.

— Англичанин? Он ехал за вами от самого Берна?

— Представьте — да. На самой неприметной машине, что можно придумать — «роллс-ройсе», — что сами катились на роскошном «Опель-Адмирале», лишний раз не напоминаю, ибо его владелец из хорошей семьи и вне критики. — На месте я отправил Дюбеля сторожить, а сам с Дитманом перетащил русского в кузов. Там наш юноша сломался.

— От методов допроса?

— Раньше. Когда я предложил отрезать у русского пикантную часть. Очень помогает клиенту проникнуться, что дело дрянь и лучше не злить задающих вопросы. Метод Абвера.

Граф соглашается. Не удивлюсь, если он сам писал инструкцию по интенсивным допросам.

— Дитман прыгнул из кузова и вывернул завтрак на траву. А я приступил к делу. Только времени было мало, прозвучал выстрел.

Мой собеседник налил коньяк, греет рюмку. В другой руке аристократически дымит сигара. Я тоже последнее время больше курю. Все нервы, нервы.

— Потрясающий выстрел, Тео. С трех сотен шагов да из незнакомой винтовки пробить шину движущегося авто — это просто невероятно. Но как же вы так быстро выпотрошили Чеботарева?

— Спросите Дитмана. У него был диктофон для записи допроса.

— Спросил. Вышел конфуз. Молодой человек был настолько шокирован, что забыл включить его.

Развожу руками. Что тут скажешь: хорошая семья — это еще не все для разведчика.

— У нашего друга из госбезопасности был при себе список, зашифрованный нехитрым кодом. Я сделал так, что он открыл мне код.

— Понятно. А где оригинал?

— Простите, я уничтожил все лишнее.

— А в его номере?

После экзекуции я вернулся в Берн и вселился в гостиницу, где останавливался покойник. Там его ключом без труда открыл комнату и не обнаружил ничего интересного, кроме тринадцати тысяч марок, очень полезных в хозяйстве.

— Ничего. Ни документов, ни денег. Одежда, белье, бритвенные принадлежности. Осмелюсь спросить: список Чеботарева представляет ценность?

— Конечно! Троих удалось задержать, работающие под дипломатическим прикрытием взяты под наблюдение.

— Из девятнадцати? Не густо, герр граф.

Он иронично вздергивает бровь.

— Столько за одну операцию — не густо?! Вы, оказывается, максималист. Увы, большинство исчезло за день-два до прихода Гестапо.

— Из чего напрашивается вывод: русские успели узнать о предательстве и оповестить своих, пусть и не всех.

— Именно, мой мальчик! Если бы английский конкурент не торговался с капитаном до посинения, результат был бы весомее. Но, — Валленштайн со значимостью понизил голос, — операцию решено считать успешной. Гейдрих лично приказал отметить исполнителей.

— Дитмана?