Операция «Крепкий поцелуй»

– Дворяне… – задумчиво произнес он. – Это хорошо, что ты про дворян сказал. Я вот тоже про одного дворянина вспомнил – некто Константин Мельник – знаешь такого?

– Нет… – пожал плечами Зорин.

– Ну, ты даешь, майор! – изумился Олейников. – Ты же вроде шпионить во Францию приехал, готовился, материалы читал… а куратора французских спецслужб не знаешь. Сын русского эмигранта, офицера царской армии, большой друг и доверенное лицо президента де Голля. От его имени координирует работу всех французских спецслужб.

Зорин покраснел:

– Я ж больше в Америку готовился, там я всех знаю поименно, а тут только досье Халка прочитать успел…

– Бог даст, до Америки еще доберемся! – похлопал его по плечу Петр. – А пока – ты паси исполнителя, не упусти его! А я… Мне ж про Мельника мой отец рассказывал, он знаком с его матерью, в Ницце живет – Татьяна Боткина, дочь лейб-медика Николая II, между прочим. Попробую как-нибудь через отца на Мельника выйти. Хорошо бы его телефон раздобыть, прямой, без секретаря или домашний…

– Угу, – нервно кивнул Зорин, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.

– Ладно, – улыбнулся Олейников. – Беги, беги в кустики – почувствуй себя королем!

И подмигнув на прощание, решительно зашагал к выходу из парка.

* * *

На подземном командном пункте объекта «Нижний Тагил – 39» отрывисто и четко звучали команды.

– Говорит 734-й, 12:02, готовность высшая, – звенел металлический голос из динамиков.

– Есть готовность высшая, – доложил сидевший за пультом управления офицер в шлемофоне и защелкал тумблерами.

– Расчет! Получен приказ «Пуск»! – выдал команду металлический голос.

– По приказу «Пуск» вскрываю пакет номер 1. Проверка шифра.

– Шифр «Анна-Григорий-Борис – 5–1–8».

– Шифр подтвердился.

– Внимание!

– Есть «внимание»!

– Пуск!

* * *

Бесшумно скользнула в сторону многотонная махина подвижной железобетонной крыши пусковой шахты, из подземных недр донеслись еле слышимый шум и глухие щелчки. Через несколько секунд шум начал нарастать, из шахты вырвались клубы дыма, по земле прокатилась дрожь, раздался нарастающий гул двигателей, переходящий в невыносимый рокот, облака дыма смешались со струями огня, и из стакана шахты, словно змея из своей норы, неторопливо и грациозно выползла серебристая ракета – огромная, высотой с двенадцатиэтажный дом, и, постепенно ускоряясь, устремилась в небесную синь, ослепляя факелом вырывающихся из сопел огненных струй.

* * *

На наблюдательном пункте в Подмосковье за тысячи километров от Нижнего Тагила все находились в напряженном ожидании. Наконец зазвонил телефон спецсвязи. Офицер взял трубку, выслушал доклад и, повернувшись к высокой комиссии, сообщил:

– Цель поражена!

– Ура! – бросились обниматься члены комиссии.

Истинов стал с жаром хлопать по плечам Юнгеля:

– Есть! Есть теперь у нас чем врагов порадовать! Молодец, Кузьмич, подкузьмил американцам!

– Так что, – потирая руки, с ехидной радостью спросил Хрущев, – точно до Америки долетит?

– До Камчатки долетела – значит, и до Американских Штатов дотянет! – решительно заявил Истинов.

Хрущев взял Юнгеля за локоток и отвел в сторону:

– Вот видишь, Михал Кузьмич, ведь, если захочешь, можешь же!

– Спасибо, Никита Сергеевич, – смутился Юнгель. – Постараемся оправдать ваше доверие.

– Оправдай, оправдай! А то все говорят, что я теперь Чаломея больше люблю…

Стоявший в сторонке Бережнев наклонился к Чаломею:

– Ну, а ты что скажешь-то?

– Хреновая эта ракета Р-16, – шепотом ответил Чаломей и поморщился: – Не успела взлететь, как уже устарела. В заправленном состоянии – только тридцать дней. Потом сливай все да перезаправляй. А на это несколько часов, если не дней, уйдет. Пока ее к пуску готовить будут – американцы уже всю страну нашу ракетами закидают. Да и живучесть у нее никакая, хоть и шахтный теперь старт. Это – не решение проблемы, этим американцев пугать, что ежа – голой задницей…

* * *

Вечером на Елисейских полях несмотря на прохладную погоду было шумно. Гудели автомобильные клаксоны, бродячие музыканты звенели струнами гитар, вторя аккордам аккордеонов, пьяные компании вываливались из ресторанчиков и кабачков, распевая веселые песни.

Олейников остановился у телефонной будки, оглядевшись, зашел внутрь, опустил монетку, набрал номер и прикрыл трубку носовым платком.

Через некоторое время ему ответил по-французски слегка раздраженный голос:

– Алло! Кто это?

– Месье Мельник? – спросил Олейников.

– Да. Кто это?

– Простите, я наверняка отрываю вас от домашних дел, – по-русски сказал Олейников. – У меня к вам только один вопрос: вы еще не собираетесь на кладбище?

* * *

Холодный ночной туман спустился на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. На надгробиях в тон мрамору грустил беловато-розовый свет полной луны, старые тополя отбрасывали причудливые тени на узкие дорожки между могилами.

По кладбищенской аллее шел человек в черной тирольской шляпе с небольшим рюкзачком за спиной и увесистым чемоданом в руке.