Операция «Крепкий поцелуй»

– Я и не сомневался, – кивнул Олейников. – В этой связи не кажется ли вам, что членство Франции в НАТО выглядит странновато и вряд ли соответствует вашим интересам. Я, наверное, не выдам государственную тайну – уверен, что вы и так знаете, что скоро в СССР будут поставлены на дежурство новые мощные ракеты, способные доставить ядерные заряды в любую точку Европы и Америки. И, гуляя сегодня по Парижу, я подумал, что мне очень бы не хотелось, чтобы хотя бы одна советская ракета была нацелена на расположенную рядом с Елисейскими полями штаб-квартиру НАТО.

– Вопрос сложный и не одного дня, – вздохнул де Голль. – Но, поверьте, мы думаем и об этом. Если мне удастся победить на следующих выборах…

– В этом я не сомневаюсь! – уверенно воскликнул Мельник.

– …Франция выйдет из военных структур НАТО, – продолжил президент, – и запретит размещать американские базы на своей территории. Здесь наши интересы совпадают.

– Ну и прекрасно! – воскликнул Олейников. – Но у меня есть еще одно пожелание…

– Не много ли? – усмехнулся Константин Мельник.

– За жизнь президента Франции? – парировал Олейников. – За судьбу этой великой страны? За мир в Европе? Да я только начинаю желать. В любом случае даже у золотой рыбки можно было загадать три желания…

– Говорьите, пожьялюста! – неожиданно сказал на ломаном русском Шарль де Голль.

– О? Господин президент говорит по-русски? – удивился Олейников.

– Тчуть-тчуть… – улыбнулся де Голль. – Мой товарисч – авиатор – эскадриль «Норманди Нэман» – он воевать за Россия против Германия, он учить меня русский. Я понимай – ви просить исчо?

– Да, месье женераль, я просить исчо, – тоже улыбнулся в ответ Петр и, повернувшись к Мельнику, вновь перешел на французский: – Я знаю, Константин Константинович, что недавно ваша контрразведка получила от ЦРУ компрометирующую информацию об одном высокопоставленном французском сотруднике, который работает в штаб-квартире НАТО…

Мельник многозначительно пожал плечами.

– Сейчас принято меняться… – продолжил Олейников. – Буквально недавно СССР обменял с США Фрэнсиса Пауэрса – пилота U-2, сбитого над Свердловском в мае шестьдесят первого, на одного своего разведчика…

– Рудольфа Абеля? – уточнил Мельник.

– Можете так его называть, – кивнул Олейников.

– Так его обменяли на троих, между прочим. Еще американский студент и турист.

– Не набивайте цену! – рассмеялся Олейников. – У нас особый случай. И я уже отдал вам Филиппа Буанатье… Так вот, я тоже предлагаю обмен. Вы даете возможность скомпрометированному сотруднику…

– Вы про агента КГБ Арамиса? – улыбнулся Мельник.

– Браво! Быстро перерабатываете информацию… – покачал головой Олейников. – Вы даете возможность Арамису, который, кстати, никогда не работал против Франции, а лишь против НАТО, беспрепятственно покинуть страну – в обмен на это, в дополнение к уже переданной вам информации я сдам вам другого агента КГБ, действующего здесь в Париже.

– Я должен подумать, – сказал Мельник. – Это нестандартная ситуация, и мне…

– Я согласен! – голосом, не терпящим возражения, перебил его де Голль и повторил по-русски: – Я есть согляситься!

– Прекрасно! – Олейников протянул руку Мельнику, тот бросил взгляд на де Голля и пожал ее. Петр улыбнулся и продолжил: – Этот агент КГБ тоже будет на кладбище, и один мой приятель укажет вам на него…

– Приятель? – переспросил Мельник. – Почему не вы?

– О, не переживайте – он отличный парень. И главное – знает, какой склеп на кладбище самый интересный. А я издалека понаблюдаю – вдруг что пойдет не так.

– Только я прошу вас учесть, господа, – твердо сказал де Голль, – что Буанатье мне нужен живым. Мы были близки с ним, и я хочу лично его допросить и понять, почему он пошел на предательство.

– Без проблем, – ответил Олейников. – Но и у меня будет пожелание – не устраивать никакого международного скандала. Договорились?

Де Голль немного подумал и кивнул.

– А вы уверены, месье Мельник, что Андрей Оболенский согласится на ваше предложение? – спросил Олейников.

– Абсолютно! – подтвердил Мельник. – Он офицер Белой гвардии, соратник генерала Кутепова, ближайший друг моего отца, всей нашей семьи и, что немаловажно, друг господина президента.

– Тогда я бы не терял времени и позвонил вашему другу из ближайшего телефона-автомата. Завтра может быть уже поздно…

* * *

Выйдя из небольшого отеля, расположенного напротив Гранд-опера де Пари, человек в черной тирольской шляпе поежился от утреннего холода, поднял воротник плаща и, озираясь по сторонам, пошел к ближайшему газетному киоску.

Бросив несколько монет на прилавок, он взял газету, отошел в сторонку к ближайшей скамейке, сел и стал нервно перелистывать страницы. Наконец на последнем развороте он нашел то, что искал, – небольшую заметку с фотографией в траурной рамке полноватого мужчины лет семидесяти с огромными пышными усами:

«Сегодня ночью скоропостижно скончался от сердечного приступа граф Андрей Оболенский. Похороны состоятся послезавтра на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа»…

* * *

– Это просто катастрофа! – вскричал Тоффрой, вбежав в кабинет Энглтона.