Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах

– Не могу знать, ваше высочество! – гаркнул Курашкин. – С тех пор я ее не бачив. Поди, уже замуж моя Оксана выйшла. До ней коваль сватався.

– Вот и к моей Аликс Эдди сватался. Но она дала ему от ворот поворот, – цесаревич облизнулся. – А кто тут на корабле водкой заведует?

– Ревизор Петров, ваше высочество. А еще есть баталер, який горилку выдает.

– И часто ее вам выдают?

– Раз в день.

– Кошмар! – расстроился Николай. – Я так не сумею. А не мог бы ты, Курашкин, у ревизора ключик от ахтерлюка на денек одолжить, слепок сделать? Я бы брата попросил, только неудобно. Царем буду, за мной не пропадет. Я тебя, может быть, дядькой к своему сыну приставлю. Куда мне теперь идти?

– Так от сюды, ваше высочество, через салон мимо кают и библиотеки да прямо до балкону, – показал Курашкин, открыв дверь в кают-компанию. – Його императорское величество назад не выходыло, выдать, так с ее величеством с балкону на воду дывляться. Це само прыемно заняття – на воду дывытися, а вода-то за бортом пенытся, як горилка бродыть, и так в нее плюнуть хочеться, просто сил немае. А ще можна на далекисть плювать.

– Дальше моего папа никому не плюнуть. Он на всю Россию наплевать может, – сказал наследник, выходя в столовую, прошествовал по коридору мимо кают адмирала, командира, и еще трех, предназначенных для свиты, и затем через устроенную среди орудий «библиотеку», снабженную массивным столом, узенькими диванчиками и книжными полками подошел к балкону, в дверях которого была видна мощная фигура Александра III.

– Где ты был, Ники? – спросила его императрица. – Мы тут с папа и Мишей смотрели на воду, она так приятно пенится.

– Осматривал свою каюту, – ответил матери наследник. – И кто из вас дальше плюнул?

– Чего?! – переспросил царь.

Николай струсил и быстро пробормотал, боясь навлечь на себя гнев отца:

– Мама, вы уже уходите? Я тоже уже иду, только скажу несколько слов папа.

Он нырнул под руку Александра и выскочил на адмиральский балкон, с которого был виден Кронштадт и вдали в дымке проглядывал Петербург, блестя куполом Исаакиевского собора. Взявшись за обтянутый шелком леер, чтобы не поскользнуться на клеенчатом полу, Николай взглянул на воду. Она действительно пенилась, у самой воды из какой-то трубки вывалилось дерьмо и весело затанцевало на сверкающей в лучах солнца волне, отираясь коричневым боком о красную полосу ватерлинии. Император все еще стоял на балконе, повернувшись спиной к сыну, и курил папиросу, задумчиво глядя вдаль. Николай украдкой плюнул, но в дерьмо не попал, поэтому обратился к отцу, воодушевленный разговором с простым русским матросом, так хорошо понявшим волновавшие его чувства:

– Боже! Папа! Как мне хочется поехать в Ильинское, там теперь гостят Виктория и Аликс. Иначе, если я не увижусь с нею теперь, то еще придется ждать целый год, а это тяжело.

– Ты опять за свое, Ники? – обернулся Александр и бросил недокуренную папиросу за борт. – Я же сказал тебе, что эта Алиска – форменная селедка. И потом, Ники, через три дня ты отбываешь на маневры в Волынскую губернию. А вот после маневров посмотрим. Там останется совсем мало времени до твоей отправки в путешествие. Пошли, Минни с Мишей и дядей Алексеем нас уже ждут.

Через предназначенную для главы свиты Барятинского каюту, шедшую по левому борту параллельно каюте наследника и лишь немного уступавшую ей размерам, император с сыном вернулись в адмиральское помещение и присоединились к остальным, которых Басаргин провел на обшитую деревом батарейную палубу, чтобы взглянуть на судовой образ Георгия Победоносца в маленьком алтаре, прилегающий к перегородке, отделявшей «чистых» от «нечистых». Слева от алтаря, по другую от выхода из адмиральского помещения сторону, стоял навытяжку часовой, старательно поедая проходившее мимо высочайшее и августейшее начальство.

– Папа, а лошадей мы с собою повезем? – спросил Николай, осматривая громадное пространство почти не освещенной палубы, в котором темными непонятными силуэтами чернели исполинские шестидюймовые орудия. – Вон там между пушками можно было бы устроить денник для моего Ворона.

– И ты будешь совершать на нем каждое утро прогулки верхом вокруг мачты, – сказал Александр, похлопав по маслянистой поверхности казенник ближайшего орудия. – Научи его плавать. Адмирал, покажите мне, где будет жить Георгий.

– Нам нужно будет для этого вернуться в библиотеку и оттуда спуститься на жилую палубу, ваше величество, – сказал Басаргин.

На жилой палубе в кормовом кубрике кроме положенных по проекту кают младших офицеров и кондукторов, занятых теперь выселенными свитой старшими офицерами, была устроена выгородка на двадцать кают из каютных щитов, еще одна выгородка включала временную офицерскую кают-компанию и несколько устроенных прямо позади кают-компании кают, в том числе для Георгия, устроенной прямо позади кают-компании.

– Вот видишь, папа, а ты смеялся надо мной! – сказал Ники и похлопал рукой по фанерной стене выгородки. – Здесь уже сделали денники для лошадей. А вот в той отдельной я поставлю Ворона!