Операция Пролив Макмердо

Мужчина широко открыл глаза и попытался вырваться. Он выбил меня из равновесия, и мой нож вонзился ему в горло.

Он закашлял. Кровь хлынула из раны. Он резко дернул головой влево, отчего рана стала еще больше. Я посадил его позади саней. Он меньше сопротивлялся, слабел и, наконец, безвольно повис у меня на руках. Я положил его в снег.

«Черт возьми», — выругался я про себя. Я не хотел его убивать. Я быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто не заметил, затем расстегнул солдатскую куртку и снял ее. Он был еще очень молод, около двадцати двух-трех лет, вот и все. Я ненавидел, что он должен был умереть вот так сейчас. Столько смертей, столько бессмысленных убийств. Но я не мог перестать думать о цилиндрах, поднимаемых из пропасти. Если бы я не предотвратил их транспортировку в Советский Союз, погибли бы миллионы людей.

Я снял куртку и солдатскую куртку, снова вложил стилет в ножны и схватил автомат Калашникова. Я проверил, плотно ли облегает лицо отороченный мехом капюшон, и вылез из-за саней. Я стоял там, где был он, когда я позвал его. В пятидесяти ярдах от меня двое мужчин повязывали брезентовый брезент поверх грузового буксира, который теперь был набит небольшими баллонами. В ущелье несколько человек разбирали подъемник, а другие снимали рабочие фары со штативов и выключали их по очереди.

Они были готовы. Я должен был действовать сейчас!

Я зарядил «Калашников» и направился к грузовым саням.

Первые десять метров никто не заметил, но потом справа кто-то закричал, что я не сразу понял. Я пошел дальше.

— Сержант, — позвал кто-то.

Когда я был почти у цели, двое мужчин отделились от группы солдат у больших мотоциклетных санок и побежали ко мне с винтовками наизготовку.

Я быстро повернулся, дал по ним очередь, затем рванулся вправо, застряв между ущельем и грузовым буксиром.

Внезапно между мной и этими санями оказалось шесть солдат, и мне пришлось свернуть еще дальше вправо, когда они приготовили оружие и открыли по мне огонь.

Что-то сильно ударило меня в левый бок, и я потерял равновесие. Я поскользнулся и упал на одно колено.

Кровь застучала у меня в ушах, когда я поднял автомат к плечу. В этот момент лед подо мной вдруг рухнул, и я упал в глубину, за край пропасти.

Глава 14

Когда я очнулся через несколько мгновений, я был наполовину погребен под снегом, между стеной ущелья и чем-то еще, чем-то твердым. Далеко над собой я увидел отражение света и услышал рев русских мотосаней, которые трогались с места и уносились прочь.

У меня болел бок там, где в меня попала пуля. Но моя толстая куча одежды остановила пулю, так что она только поцарапала ребра.

Я начал выкарабкиваться из глубокого снега. В этот момент на меня сверху осветила сильная лампа, и я замер. Если бы они знали, что я все еще жив, они, несомненно, захотели бы что-то со мной сделать.

Холод пронзил меня до мозга костей, пока огни продолжали исследовать дно каньона, но потом кто-то закричал, и свет погас. Через несколько мгновений последние мотосани уехали, и вокруг меня снова воцарилась гробовая тишина.

Я подождал еще пять минут, чтобы быть абсолютно уверенным, что меня больше никто не ищет. Однако постепенно я понял, что им все равно, жив я или мертв. Край ущелья был по меньшей мере на двадцать метров выше того места, где я лежал. У меня не было никакого шанса выбраться. По крайней мере, здесь.

Наконец мне удалось выбраться из-под снега. Я взял фонарик и включил его. Я стоял между стеной ущелья и обломками мотосанок. Они лежали на боку, а над ними лежал грузовой прицеп.

Так что это была та машина, которая должна была довести баллоны РВБ-А до места встречи с подводной лодкой. Я был прав в конце концов. Так что человек, который должен был забрать баллоны, как-то заблудился и упал в ущелье.

Я сгреб снег руками и очистил пассажирскую дверь. Хотя сани были полностью опрокинуты, мне все же удалось открыть их и посветить внутрь фонариком.

Там был человек в советской форме, прижавшийся к двери. Его глаза были открыты, а язык свисал изо рта. Он прокусил его насквозь. На его парке было много замерзшей крови.

Он выглядел точно так же, как ученые в исследовательском центре. Один из баллонов РВБ-А, по-видимому, лопнул, когда он упал в ущелье. Он был первым, кто умер от газа.

Я забрался в кабину, а затем заполз в кузов. Там был продуктовый набор, аптечка, огнетушитель и инструментальный ящик с вещами и деталями для ремонта саней, если что-то случится в пути. Но ни веревки, ни цепей, чтобы выбраться из пропасти.

Я взял немного еды и положил ее в карманы куртки. Затем я снова карабкался вперед.

Становилось все труднее двигаться — или даже думать — на ужасном холоде, который медленно, но верно заставлял все тело онеметь.

Я долго сидел в кабине, глядя на треснувший пластик лобового стекла и стену каньона. Мне там было хорошо. Зачем мне пытаться двигаться, зачем мне что-то делать...