Операция Пролив Макмердо

'Завтра. Остальные члены комитета все на своей базе. Они придут сюда сегодня днем. Утром первым делом проинформируем их, а потом выйдем.

Я спросил. — "Что там произошло, командир?"

«Меня зовут Пол, — сказал он. Мне сказали, что его зовут Джон, ну да ладно. «Хотел бы я знать, — продолжал он, — но если мы туда не пойдем, мы никогда этого не узнаем».

«Какое несчастье для этого пилота вертолета и этого члена экипажа».

— Все плохо, — сказал Тиберт. — Вы знаете, кто другие члены комитета?

Я покачал головой. «Они не знали точно, когда я уехал».

— Ну, у нас будут обычные люди, а потом русский, китаец — и восточный немец. Какое это будет шоу».

Я наклонился, взял бутылку виски и налил нам еще . — Ты знаешь мою работу, Пол, — сказал я. — И мне нужна твоя помощь.

«Вы можете рассчитывать на это».

— Что именно они здесь делали?

"Генетические исследования..." начал он, но я перебил его. — Нет, я имею в виду, что они здесь делают на самом деле ? Что не позволено знать в Восточном блоке?

— Это раздражает, Ник. Мы этого не понимаем, потому что там не было ничего, за что нам было бы стыдно. Мы работали над лекарствами против последствий бактериальной войны».

«Они делали что-то, что могло стать опасным?»

— Насколько нам известно, нет?

Я немного поколебался, прежде чем задать свой вопрос.

«А эти двадцать семь человек, разве среди них не было никого, кто мог бы начать что-то делать самостоятельно?»

Тибет ответил не сразу. Он колебался.

«Я бы хотел иметь возможность сказать «нет» на этот вопрос, но я не уверен на сто процентов. Это фактор, который меня очень беспокоит». Он помолчал какое-то время, и я ничего не ответил.

«Жизнь здесь непростая, люди в напряжении. Здесь всегда ветрено. Очень холодно. А потом эти бури. Здесь все очень примитивно, и нельзя сесть в машину и поехать в какое-нибудь уютное место, нельзя поехать в лес или в город. И играть в пинг-понг в комнате отдыха, конечно, весело, но...

Я ожидал такого ответа. Это был один из основных факторов, которые могли осложнить мою работу. — Что еще может случиться? Я попросил переключиться на что-то другое. «Может ли это иметь какое-то отношение к саботажу?»

— Маловероятно, — сказал Тиберт. «Возможно, мы все здесь сходим с ума, но в целом мы довольно дружелюбны. Мы тоже не приспособлены для таких игр. Слишком это примитивно.

Я выпил свой второй виски.

'Еще хочешь?' — спросил Тибет.

— Не сейчас, — сказал я. 'Я устал. Лучше покажи мне, где я сплю. Я чувствую, что у меня будет напряженная работа».

— Да, не самое веселое время, — сказал Тиберт, вставая.

Большинство зданий соединялись между собой неотапливаемыми коридорами, которые называли антарктическими туннелями. Тиберт показал мне все это. Мне дали теплую одежду, и в столовой у них была довольно приличная еда. Потом меня отвели в мою комнату, маленькую каморку с койкой, комодом и платяным шкафом. Одно крохотное окошко выходило на бесплодный пейзаж.

'Доктор Эдвардс спит в соседней комнате, — сказал Тиберт.

«И она делает это в данный момент, я имею в виду, спит».

— Спасибо, — глухо сказал я. Койка с толстым стеганым одеялом вдруг показалась очень привлекательной.

«И если вам захочется прогуляться посреди ночи, не выходите на улицу. Вы там, наверное, сразу замерзнете.

— Не волнуйся, — сказал я. «Я останусь на месте».

После того, как Тиберт ушел, я пошел проверить Лану. Она спала как убитая. Я вернулся в свою комнату, разделся и залез в постель. Как только я почувствовал запах подушки, я уже заснул.

Глава 3

Ветер завывал вокруг здания, когда меня что-то разбудило. Я долго лежал, прислушиваясь к одинокому грустному звуку, и напрягал слух, нет ли еще чего.

Я держал левую руку перед лицом. Светящийся циферблат моих часов показывал два часа. Все на базе уже должны были спать, за исключением, может быть, радиолюбителей и ученого, который все еще проводил эксперименты.

Затем я услышал звук, который совершенно обеспокоил меня, и сел. Это звучало как какое-то хныканье. Или как будто кто-то плакал. Или как скулило животное, страдающее от боли.

Я встал с кровати. Пол холодил мои босые ноги. Я вытащил из-под подушки «люгер» и остановился, чтобы послушать, откуда доносится шум.

Вот и снова. Он исходил из комнаты Ланы. Я на цыпочках подошел к стене, чтобы послушать. Это была Лана. Было похоже, что она плачет.

Я вздохнул с облегчением. С тех пор, как Тиберт сказал мне, кто входит в этот комитет, я немного нервничал. Думаю, это было мое естественное врожденное недоверие, но от этого плохо спится. Меня также разбудил этот звук.

Мои чувства к ней были где-то между раздражением и жалостью. Очевидно, у нее были трудные времена, и здесь лучше не станет, но если она хочет разобраться в этом вопросе с комитетом, ей придется набраться смелости и убедиться, что она чувствует себя немного лучше, когда мы отправимся в тот исследовательский центр с др. пришлось.