Операция Пролив Макмердо

-- Ничего, мистер Стальнов, -- сказал Тиберт. — Мы можем продолжить? Никто больше не говорил, и Тиберт начал информировать нас. Он дал в основном ту же информацию, которую Хоук уже дал мне. Единственная разница заключалась в том, что Тиберт не упомянул о советских исследованиях бактериологического оружия на антарктическом континенте. Он объяснил американскую установку кратким объяснением безопасных генетических исследований наших ученых.

— Безопасных, говоришь, — отрезал русский. — Тогда почему от него умерло так много людей?

«Это то, чем сейчас займется наш комитет», — терпеливо сказал Тиберт. — Сейчас и начнем!

— Мы обязательно это сделаем, — продолжил Тиберт. «Есть ли у кого-нибудь какие-либо вопросы по поводу ситуации, которую мы знаем сейчас?»

— Есть еще патрулирование с воздуха? — спросил Бейтс-Уилкокс, английский микробиолог.

— Если позволит погода, бригада будет отправляться каждые четыре часа.

— Есть ли какие-нибудь признаки жизни? — спросил Бейтс-Уилкокс.

— Нет, ничего, — сказал Тиберт.

— Пробы были взяты? — спросил Жан Пер, француз. - «Мы думали, что на данном этапе это слишком рискованно».

Несколько участников протестовали, но тогда Лана повысила голос.

— Командир Тиберт прав, — сказала она. Все смотрели на нее.

«Насколько мы понимаем, пилот вертолета и член его экипажа погибли через несколько минут после приземления. Если их смерть была вызвана чем-то в воздухе, взятие проб может быть опасным для жизни

— О нет, — сказала доктор Хоорн, которая пока ничего не говорила.

— Конечно, — настаивала Лана. «Первой нашей задачей, я думаю, будет подойти к установке, но с предельной осторожностью. Мы должны иметь защитную одежду. Я выдвинусь на первом вертолете, чтобы взять пробу воздуха и провести расследование на месте. Я дам тебе знать, когда будет безопасно.

— Я полечу с вами, — сказала доктор Хоорн.

Лана кивнула и снова откинулась назад.

"Есть вопросы или предложения?" — спросил Тибет.

«Нужно наладить процедуру здесь и сейчас», — сказал Стальнов. — Верно, — сухо сказал Тиберт. «Как только нас проинформируют о том, что рисков не так много, мы войдем в лагерь. Наша первоочередная задача состоит в том, чтобы вернуть в строй отопление, водоснабжение, освещение и радиоаппаратуру. Я уже составил график выполнения этих задач».

Никто не возражал.

«Как только мы обустроимся, э-э… бренные останки должны быть обследованы», — сказал Тиберт. Наступило глубокое молчание. «У нас есть все основания полагать, что причиной смерти должно быть что-то, что подействовало очень быстро. Настолько быстро, что не было возможности передать радиосообщение. Если это так, останки будут найдены повсюду в зданиях. Их нужно сфотографировать, оставить запись о том, где мы их нашли, а затем перенести в общую зону».

Никто ничего не сказал.

«Тогда мы должны создать лабораторию патологии. Я предлагаю, чтобы там работали два доктора, д-р. Хоорн и д-р. Тиен Синг, а также генетик и, возможно, наш микробиолог доктор Бейтс-Уилкокс.

«Я предлагаю действовать в качестве патологоанатома-генетика», — сказал восточногерманский доктор Д. Питер Штрауб.

Тибет кивнул.

'А мы?' — спросила Лана.

«Наша дальнейшая работа будет определяться, по крайней мере частично, выводами патологоанатомической лаборатории, но наша работа заключается в том, чтобы выяснить, что стало причиной смерти наших людей».

«Значит, это были ученые», — сказал Стальнов. — Что вы и капитан Картер делаете во всем этом? Чем ты планируешь заняться?'

«Мы будем делать то, что надо, и даже выступим в роли мировых судей, если потребуется», — отрезал я.

Стальнов улыбнулся. — Боюсь, это будет нелегко.

Наши пути разошлись через несколько часов после того, как ученые обсудили всевозможные технические детали, в основном предположения о веществах, которые могли стать причиной гибели сотрудников лаборатории и которые оставались активными достаточно долго, до того, как пилот и его напарник покинули вертолет.

Нам было приказано собрать наше личное снаряжение и багаж и вернуться в административное здание в течение часа, чтобы немедленно улететь на вертолете.

Лана и я остались на некоторое время, пока остальные ушли. Тибет встал. — Что ты думаешь, Ник?

— Стальнов был прав, — сказал я. «Наша работа в качестве мировых судьей будет самой сложной из всех».

— Мы мало что можем с этим поделать, — сказал Тиберт. «Состав комитета больше не может быть изменен».

— Стальнов не ученый, — вдруг прямо сказала Лана.

Мы оба посмотрели на нее. Я попросил. - 'Что?'

«Стальнов, тот русский. Если он генетик, то я лошадь Санта Клауса.

— Ты уверена, Лана?

— Почти наверняка, — сказала она. — Он не имеет ни малейшего представления о том, о чем мы говорим, думаю, доктор Абель это заметил, но Штрауб, восточный немец, пытался его прикрыть.

— Боже мой, — сказал Тиберт. «Это именно то, чего мы ждали».

«Есть генетик Борис Стальнов, но он уже очень пожилой человек. Сначала я подумал, что это может быть его сын, но это не так.

«Мне нужно проконсультироваться с Вашингтоном, но я не хочу, чтобы этот парень был в комитете», — сказал Тиберт. «Он, наверное, из КГБ ».