ОПЕРЕТТА

Эрве снимает помещение кафе-шантана «Folies-Mayers» и здесь организует свой театр «Folies-Concertantes», через месяц переименованный в «Folies-Nouvelles». Слово «folie»— сумасшествие, сумасбродство — становится как бы паролем Эрве и его театра.

Каковы его актерские силы? Здесь мы прежде всего увидим Кельма, знаменитого шансонье из Казино Паганини, о котором бульварная печать писала, что его творчество — «невозможный, переходящий все границы, доведенный до абсурда шарж; порою это раздражает, но всегда это смешно». Здесь мы встретимся с актером пантомимы Леграном, знаменитым Пьеро из ярмарочного театра «Funambules», с его партнерами Коссаром и Шарльтоном, с танцовщицей Сюзанной Сен и еще несколькими танцовщицами.^[32] Эрве открывает свой театр «Жемчужиной Эльзаса», буффонным дуэтом торговки и юнца, написанным на утрированном парижском жаргоне, использующим эльзасские народные мелодии с йодлями и заканчивающимся канканом. Он ставит «Сумасшедшего композитора», в котором пародирует симфоническую оду Фелисьена Давида^[33] «Христофор Колумб»: актер читает здесь выспренний монолог, написанный александрийскими стихами и сопровождаемый уморительным по контрасту буффонным аккомпанементом на трубе. Лишенный, согласно выданной ему привилегии, права выводить на сцену одновременно более двух разговаривающих действующих лиц, он пытается средствами нового жанра обойти ее в буффонаде под громким названием «Драма 1797 года». В ней Эрве сочиняет терцет для двух персонажей и отрубленной головы, реплики которой подаются из суфлерской будки. Буффонада заканчивается тем, что обезглавленный герой уносит голову под мышкой за кулисы под вопли остальных персонажей: «Ты нас компрометируешь, носить голову таким образом не полагается!» Так воскрешается старинный, восходящий к XVIII веку, прием французского ярмарочного театра.

Подобные буффонные сценки, соль которых заключается в доведенной до пределов эксцентричности положений, или в бесшабашном пародировании, чередуются в программе театра с одноактными пантомимами в духе ярмарочного театра и с шансонетками. Мы еще не видим в репертуаре театра Эрве оперетт, но любая из этих буффонад содержит с себе элементы оперетты, по крайней мере, впоследствии мы увидим черты ранних «folies» в любой из крупных работ Эрве.

Какие традиции лежат в основе театра Эрве первого периода? «FoIies-Nouvelles» — производное от скрещения ярмарочного театра типа Фюнамбюль с кафе-концертами бульваров и с модными в это время так называемыми «публичными балами», где канкан культивировался наравне с шантанной песенкой.

От Funambules Эрве берет пантомиму и «народную» буффонаду вроде «Драмы 1797 года». От кафе-концерта — его танцевальные ритмы, его шансонетную технику, его куплет на жаргоне бульваров.

Театр Эрве, по крайней мере на первом этапе, пока он не стал перестраиваться под влиянием театра Оффенбаха, можно охарактеризовать как новый модернизированный вариант старого ярмарочного театра. Но если последний из ярмарочных театров— Funambules — еще полностью сохраняет его традиции, уходящие, буквально, вглубь столетий, если, в частности, он немыслим без пантомимы, то театр Эрве, отправляясь от старой формы, всеми своими идейными корнями исходит от сегодняшнего дня. Не случайно Эрве, подбирая актеров, ищет их в среде популярных лицедеев пантомимы. Он убежден, что пантомима окажется основным элементом его спектаклей. Но на фоне создаваемых им буффонад и эксцентриад, всем своим характером соответствовавших духу времени, пантомима именно в его театре не может зазвучать, и Эрве очень скоро отказывается от нее.

Вместе с тем общий характер и структура буффонад театра Эрве, самая техника комического, как и основные принципы актерской игры, идут непосредственно от практики палерояльского фарса 30-х годов, линию которого в значительной степени продолжали в 50-х годах театры Folies-Dramatiques и Варьете. Палерояльский фарс, в отношении актерской исполнительской манеры, вместе с ярмарочными театрами продолжал традицию старых французских буффонов. Техника его актеров развивает линию старых опер-буфф и, несомненно, восходит к итальянской комедии масок, хотя прямую связь между актерами палерояльского фарса и мастерами Commedia del'arte установить трудно. Основные буффонные и пародийные приемы, широко используемые Эрве и Оффенбахом, а также импровизационная стихия, беспредельно господствующая во французской оперетте, непосредственно отталкиваются от палерояльского фарса и ярмарочных театров.